THE PHILOSOPHY OF PACKAGE DESIGN IN THE CONTEXT OF POSTMODERNIST DISCOURSE

Full Text

Проблематикой исследования являются отношения между формой и содержимым/содержанием/смыслом, упаковкой и упакованным, оболочкой и сущностью, метафорически говоря – скорлупой и ядром [внутренним телом], кожей, мышечным слоем, костной структурой и сердцевиной. Пользуясь данными философии постмодернизма, проблесками смыслообразований и частично методом, в работе на разных уровнях – теоретическом, на уровне пластических экспериментов, обобщений, дополнительных способов выражения, найденных отголосков темы в разных жанрах, привлечения других авторов показано, насколько оболочка и ядро связаны неразрывной онтологической связью, насколько они не могут существовать друг без друга и, строго говоря, отдельно друг от друга. Они не отстоят друг от друга, а пересекаются, где-то срастаясь, а где-то пропуская через отверстия в себе части и сущностные явленности Другого. Они обеспечивают существование друг друга каждый собственным существованием, живут в пульсации, заглатывая и выплёвывая друг друга, меняясь местами, уважительно расходясь и давая время на одиночество, сплетаясь вновь, осторожно, не повреждая каждый онтологию Другого. Это естественное состояние отношений членов оппозиции, или того, что представляется как оппозиция современным обществом, и очень плодотворное состояние для воскрешения оного в плоскости дизайна упаковки (с привлечением и извлечением более широких философских и художественных смыслов). Такое существование на равных или почти равных правах демонстрируется через проведённые и запланированные к проведению материальные (пластические) эксперименты как естественное, восходящее к истокам состояние, снимающее бинарную оппозицию упаковка/упакованное, навязанную современной культурой, репрессировавшей ценность равноправия и равенства в проявлении своих индивидуальных, глубоко аутентичных, многослойных и многозначных и присущих только данному объекту или субъекту – характеристик. В литературе заявленная проблема находит наибольшее раскрытие в главе «Мистика упаковки, или Введение в тегименологию» книги Михаила Эпштейна «Знак пробела». «Тегименологией» Эпштейн называет воображаемую или зачинаемую, предполагаемую к рождению отрасль науки либо самостоятельную науку – в зависимости от системы координат, название которой происходит «от латинского слова tegimen – «покров, покрытие, покрывало, одежда, броня, оболочка, кожура, кровля, навес, прикрытие, защита». Существительное «тегимен» образовано посредством суффикса «мен» (как и в слове «феномен») от глагола «tego, tegere» – «крыть, покрывать, скрывать, укрывать, хранить, защищать, окутывать, прятать, хранить в тайне» [1, с. 462]. Делёз в книге «Складка. Лейбниц и барокко» обозначает спелёнутый, обмотанный, сокрытый и обёрнутый, расходящийся складками, многослойный и многопросветный характер каждой сущностивещи-объекта/субъекта-ткани-поверхности/плёнкиядра: «Это похоже на то, как если бы глубины каждой монады состояли из бесконечного множества мелких складок (инфлексий), непрестанно и во всех направлениях возникающих и разглаживающихся спонтанность монады напоминает спонтанность спящего, который ворочается и переворачивается на своем ложе. Микроперцепции или репрезентанты мира – это малые складки, тянущиеся во все стороны, складки в складках, над складками, сообразно складкам, – этакая картина Антаи или токсическая галлюцинация Клерамбо» [2, с. 147-148]. Что касается дуальности и одновременного существования в одном ядре или в одной сцепке находящихся в аффективной связке двух якобы «противоположностей», возможность и естественность такого положения вещей была замечена и давно отстаивается представителями различных научных областей. Философия постмодернизма даёт предпосылки для «легитимизации» и расширения областей тематики и метода исследования. Ярче и лучше всего естественность сосуществования обозначенных поисков и парадигмы постмодернизма объясняется «узнаванием» в постмодернистских философских текстах позиций и взглядов самих авторов, благодаря которым и появилась тема исследования, его методика и сама возможность – и потребность – проводить его (именно теми методами и с использованием именно того «языка» или языков, на которых осуществляется запись процесса [процессов] и результатов исследования и, собственно, сам его процесс). Здесь следует упомянуть следующие ключевые узлы и понятия. Первое ключевое понятие – интертекстуальность. Все тезисы об интертекстах можно переложить на любой «язык», так как вся человеческая культура, все образы деятельности, взаимодействия культурных замкнутостей и открытых контуров, даже глубоко индивидуальные схемы или интуитивные процессы действия – есть система/структура/ группа ризоматических срезов пересекающихся и отдельно лежащих, стоящих и висящих языков, глубоко аутентичных языковых систем, языковых схем и рельефных карт. Интертекстуальность как приём и как образ мышления непосредственно связана с тем, что «всякая иерархия ценностей, в том числе противопоставление "элитарного" и "массового", "центра" и "периферии", "глобального" и "локального", революционная оппозиция обществу, авангардистский вызов традиции, – снимаются во имя сосуществования разных культурных моделей и канонов, самоценных, самодостаточных и несводимых друг к другу» [3, с. 12]. Здесь явственно просвечивает идея взгляда «through», «сквозь», примирение и уравнивание в значении всех созданных человечеством за историю своего существования замкнутых культурных, научных, художественных, этических, [жизненных] и каких угодно систем, имманентных самим же себе, но не возводимых в абсолют каждая изнутри самой себя, а сосуществующих в одной плоскости – плато, или в системе взаимопроникающих и пересекающихся плоскостей, приглашающих внутрь, чтобы вдохнуть свой аутентичный воздух, – и тут же наружу, дальше, к другой системе, чтобы сквозь неё, как сквозь воды колодца взглянуть на третью. «Сквозь» человеческие системы видится нечто – более первичные, более изначальные человеческие восприятия и видения, приятия мира. Постмодернизм как течение художественной жизни, что может быть перенесено и на жизнь эмоциональную, реальную, выступает как метареальное "сверхнаполнение" «вторично используемых» знаков культуры, да и любых, да и по-разному используемых знаков, как потенциальность новой большой художественной системы, способной порождать самые разные течения и индивидуальные почерки, остро пронизывающие, но не абсолютизирующие сами себя. Здесь очень плодотворен концепт «метаболы» Эпштейна. В нём (в том числе) реализуется упразднение иерархии ценностей, но необходимо понять положительный смысл такого уравнивания, сквозного знакового движения через все уровни культуры для их мгновенного контакта и взаимопроникновения, для осуществления высшего принципа поэтического мышления – «все во всем» [3, с. 134]. Следующую очень важную для исследования ремарку, цитируя и эксплицируя Рассела, делает Марк Липовецкий: «Постмодернизм, – считает Ч. Рассел, – представляет себя как прямую манифестацию эстетического языка, исследующего самое себя как язык, то есть текст или произведение искусства осознает себя как особую конструкцию <...> эксплицитно сообщающую нечто о самом процессе смыслотворчества <...> и рассматривает себя как первичную реальность. Иначе говоря, именно процесс смыслотворчества в самом широком, онтологическом, смысле, или письмо, если воспользоваться термином Р. Барта, – становятся в постмодернизме главными объектами эстетического исследования» [4, с. 14]. Напоследок следует сказать одновременно о хаосмосе и ризоме, то есть о смягчении или преодолении базовой оппозиции «природа-культура» (и даже более того) и ризоматической структуре как новом типе децентрализованной и деиерархизированной, «естественной» ветвящейся структуры. Инструмент переплавления хаоса в хаосмос – выявление в нём ризоматических структур – «следов» и новых явленностей человеческой деятельности. «Ризома лишена какой бы то ни было глубинной, временной или пространственной, структуры – она вся здесь и теперь; отсюда незавершимость ризомы – у нее нет начала или конца в любом измерении, она всегда находится посредине своей динамики, всегда в становлении, основанном на взаимодействии гетерогенных элементов, обладающих единым пространственновременным статусом ("картографичность или декалькомания" ризомы)» [4, с. 31-32]. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК Эпштейн, М. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук [Текст] / М. Эпштейн. – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – С. 462. Делёз, Ж. Складка. Лейбниц и барокко [Текст] / Ж. Делёз; общ. ред. и послесл. В.А. Подороги; пер. с франц. Б.М. Скуратова. – М.: Логос, 1997. – С. 147-148. Эпштейн, М.Н. Постмодерн в русской литературе [Текст] / М.Н. Эпштейн. – М.: Высшая школа, 2005. – С. 12. Липовецкий, М.Н. Русский постмодернизм. (Очерки исторической поэтики) [Текст]: монография / М.Н. Липовецкий. – Екатеринбург: Издательство Урал. гос. пед. ун-та, 1997. – С. 144. © Репина Е. А., Сорокина А. В., 2012

About the authors

E. A REPINA

Самарский государственный архитектурно-строительный университет

Author for correspondence.
Email: vestniksgasu@yandex.ru

кандидат архитектуры, доцент кафедры инновационного проектирования

A. V SOROKINA

Самарский государственный архитектурно-строительный университет

Email: vestniksgasu@yandex.ru

магистрант кафедры инновационного проектирования

References

Supplementary files