A Group of foreigners in the ruling elite of the Russian Empire in the 1730s: Main Development Trends

Full Text

Введение

Поскольку российская правящая верхушка первой половины XVIII в. являлась разнородной в социально-культурном и этническом плане, правомерным представляется не только совокупное ее изучение, но также и исследование отдельных групп, входивших в ее состав. Такой анализ при известных условиях может дать более отчетливое представление о тех особенностях, которые характеризуют развитие политической элиты в целом. В этом смысле изучение группы иноземцев, входивших в правящую верхушку, представляется перспективным по той причине, что она в первой половине XVIII в. представляла собой недавно сформировавшуюся и не связанную какой-либо продолжительной традицией прослойку политической элиты. Это обстоятельство дает основания предполагать, что тенденции развития различных групп, входивших в верхи российского общества, наиболее явственно проявляются именно в иностранной части правящей элиты, где данные особенности развивались более свободно, чем в русской части.

Такая гипотеза находит свое подтверждение уже на материале царствования Екатерины I, если иметь в виду, в частности, стремительное возвышение Голштинского герцога Карла Фридриха, который уже весной 1725 г. имел «решающее влияние на самые важные дела», связанные с вопросами государственного управления¹, и был правой рукой могущественной государыни»², а в 1726 г. стал первоприсутствующим в Верховном тайном совете³. Эту совокупность фактов, очевидно, следует считать первым серьезным проявлением тенденции к фаворитизму в российской истории XVIII в., поскольку герцог являлся человеком, не имевшим каких бы то ни было государственных заслуг и при этом занявшим максимально высокое место в правящей верхушке исключительно благодаря личным взаимоотношениям с Екатериной I.

Однако намного больший интерес для исследования подобного рода представляет период правления Анны Иоанновны, что является следствием ряда обстоятельств. Во-первых, 1730-е гг. обыкновенно характеризуют как время «немецкого засилья», и это позволяет предположить, что на данном этапе имело место увеличение количества иностранцев, входивших в правящую верхушку. Тем более серьезным образом особенности, относившиеся в этот период к политической элите в целом, должны были проявиться в иностранной ее части. Кроме того, предполагаемое изменение пропорций между иноземной и русской частями правящей верхушки Российской империи уже само по себе следует считать весьма важной тенденцией.

Во-вторых, некоторые исследователи отмечают, что правление Анны Иоанновны помимо прочего характеризовалось сравнительно частой сменой сановников, занимавших высокие посты⁴, что также дает определенные преимущества при изучении данной проблемы, поскольку при анализе в сравнительно небольшой степени приходится иметь дело с особенностями предшествовавших периодов. К этому надо прибавить то обстоятельство, что во второй половине 1720-х гг. имела место схожая ситуация, связанная с частой сменой монархов и острыми формами борьбы за власть, следовательно, со сменой значительной части персонального состава политической элиты. Таким образом, тенденции, характерные именно для послепетровской эпохи, предстают здесь в наиболее законченном виде, поскольку объектом для изучения в этом случае является группа государственных деятелей и вельмож, сравнительно немногие из которых занимали высокое положение в первой четверти XVIII в.

В-третьих, аннинское царствование имело ту особенность, что императрица, уделявшая государственным делам намного меньше внимания, нежели Петр I, все же занималась ими в гораздо большей степени, чем ее непосредственные предшественники – Екатерина I и Петр II. Такое противоречивое положение вещей дает картину, сравнительно свободную от влияния личных особенностей того или иного монарха, поскольку эти особенности предстают не в чистом, а в смешанном виде.

Таким образом, 1730-е гг. по ряду причин представляются периодом, который более чем какой бы то ни было другой пригоден для исследования характерных особенностей российской политической элиты первой половины и середины XVIII в. на материалах, связанных с иностранной частью этой группы.

Цель работы – выявить наиболее существенные черты развития группы иностранцев, входивших в состав правящей верхушки Российской империи в период правления Анны Иоанновны.

Вместе с тем необходимо отметить, что такое исследование все же не может дать совершенно полного представления обо всех особенностях политической элиты этого периода, поскольку иноземцы, в наибольшей мере отражая характерные черты, о которых идет речь, одновременно представляли собой специфическую часть данной группы. Более полную картину можно было бы получить, изучив другие ее части и уделив при этом особое внимание представителям старомосковской знати, которые в противоположность иностранцам отражали влияние предшествующих эпох на изучаемый период.

Методика исследования

Для проведения намеченного анализа  необходимо определить, во-первых, границы правящей элиты, во-вторых, критерии, в соответствии с которыми должна исследоваться группа иностранцев внутри нее.

Под правящей элитой в настоящей работе понимается совокупность лиц, влиявших на политику российского государства, т.е. тех, кто либо занимал какую-либо из высших должностей в государственном аппарате, армии или при дворе, либо имел влияние на правящих персон в силу той или иной специфики неофициальных отношений с ними. В соответствии с этим к правящей верхушке представляется целесообразным относить:

1. Членов Сената, Верховного тайного совета (который, как известно, был распущен в начале правления Анны Иоанновны, но должен быть включен в данный перечень, поскольку изучение поставленной проблемы предполагает сравнение тех или иных явлений с положением вещей в предшествующий период).
2. Руководителей коллегий (как президентов, так и тех, кто в периоды, когда должность президента той или иной коллегии оставалась незамещенной, фактически выполнял обязанности первоприсутствующего).
3. Вице-президентов трех «первейших» коллегий (иностранных дел, военной, Адмиралтейств-коллегии), поскольку они даже при наличии президентов зачастую выполняли функцию, если можно так выразиться, дополнительных руководителей, напрямую вступая в контакт по служебным вопросам с монархами, Сенатом и т.д.
4. Глав других важнейших центральных государственных учреждений, к числу которых мы относим генерал-прокурора, обер-прокурора Синода, президента Штатс-конторы, президента Академии наук, директоров Герольдмейстерской, Полицмейстерской, Почтмейстерской, Медицинской, Тайной и Артиллерийской канцелярий, Канцелярии от строений, Соляной и Фортификационной контор, генерал-берг-директора. Необходимо отметить, что данный перечень в значительной мере является спорным, поскольку в этот период функционировало более значительное количество центральных государственных учреждений. Однако есть основания ограничиться вышеприведенным списком, поскольку в нем перечислены те ведомства, которые в соответствии с рядом решений верховной власти обладали наиболее высоким статусом⁵.
5. Губернаторов и генерал-губернаторов.
6. Глав придворных ведомств и генерал-адъютантов, обладавших привилегией непосредственного доклада императору⁶.
7. Шефов гвардейских полков.
8. Людей, имевших сильное влияние на монархов (в некоторых случаях – наиболее влиятельных вельмож, например, Бирона) и фактически исполнявших функцию их советников. Этот последний критерий, как легко понять, носит наиболее спорный характер, поскольку монархи вступали в контакты со значительным количеством своих приближенных, которые таким образом в той или иной мере получали возможность оказывать воздействие на принятие политических решений. В такого рода случаях приходится, относя определенное лицо к числу тех, кто входил в политическую элиту, или отказываясь от этого, ориентироваться на совокупность источников (мемуары, частная и дипломатическая переписка), где речь идет о неофициальных взаимоотношениях монархов с приближенными. Впрочем, если иметь в виду тех из них, кто действительно имел серьезное влияние на государственные дела, надо констатировать, что эти люди в большинстве своем занимали должности, позволяющие отнести их к числу представителей политической элиты.

Представляется, что анализ иностранной части правящей верхушки следует осуществлять, имея в виду прежде всего, во-первых, количественное соотношение между иноземцами и русскими в пределах этой группы в целом, во-вторых, особенности формирования иностранной ее части, в-третьих, степень интеграции этих иноземцев в русское общество.

Второй вопрос тесно связан с проблемой фаворитизма, получившего, как известно, в эту эпоху значительное распространение в кругу политической элиты. Поэтому целесообразно разделять, насколько это возможно (поскольку в значительном количестве случаев имели место смешанные варианты), людей, попавших в состав правящей верхушки вследствие заслуг на государственной службе, способностей и т.д., и тех, кто выдвинулся по причинам иного характера. Эти последние причины, роль которых, очевидно, должна возрастать в эпоху фаворитизма, включали в себя те или иные формы личных взаимоотношений с монархами, в том числе родственные узы, а также различные оказанные им услуги, в частности, помощь во время прихода к власти. Группа иностранцев внутри правящей элиты имела в этом смысле определенную специфику, поскольку среди них было определенное количество деятелей, которые, попадая на российскую службу, сразу занимали высшие должности или получали соответствующие чины. Очевидно, что применительно к этим случаям можно говорить об одной из наиболее ярко выраженных форм фаворитизма.

Что же касается проблемы интеграции иноземцев в русское общество, представляется обоснованным выделение следующих критериев этого процесса – длительность пребывания на русской службе (а в ряде случаев – в стране, поскольку некоторые из деятелей, о которых идет речь, родились в России); принятие православия; вступление в брак с русскими; наличие русифицированного имени.

Результаты и их обсуждение

К концу правления Петра II в состав российской правящей элиты входили 10 иностранцев – А.И. Остерман (член Верховного тайного совета, вице-президент Коллегии иностранных дел, один из ближайших советников императора), П.И. Ягужинский (обер-шталмейстер и генерал-адъютант), Г. Фик (вице-президент и глава Коммерц-коллегии), Л.Л. Блументрост (президент Академии наук и лейб-медик), И.Л. Блументрост (директор медицинской канцелярии), И.А. Менгден (Астраханский губернатор), И.Я. Дюпре (Смоленский губернатор), Б.Х. Миних (директор Артиллерийской канцелярии и Петербургский генерал-губернатор), П.И. Сиверс (вице-президент и глава Адмиралтейств-коллегии), П.П. Ласси (Рижский генерал-губернатор). Русская же часть правящей верхушки в этот период насчитывала 32 человека. Таким образом, иностранцы составляли около 24% данной группы в целом.

К моменту же смерти Анны Иоанновны в составе политической элиты было 16 иноземцев – А.И. Остерман (член Кабинета министров и Сената, вице-президент и глава Коллегии иностранных дел, один из ближайших советников императрицы), Э.И. Бирон (обер-камергер, один из ближайших советников императрицы), Б.Х. Миних (президент Военной коллегии, директор Фортификационной конторы, один из ближайших советников императрицы), П.П. Ласси (Рижский генерал-губернатор), Г.К. Кейзерлинг (ближайший советник Э.И. Бирона), Р.Г. Левенвольде (обер-гофмаршал), К. Принценстерн (вице-президент и глава Штатс-конторы), Г. Бирон (генерал-адъютант), А.У. Брауншвейгский (полковник Кирасирского Ее Величества Лейб-гвардии полка и Брауншвейгского кирасирского полка), К. Бреверн (президент Академии наук), И.Б. Фишер (директор Медицинской канцелярии), Л.Г. Гессен-Гомбургский (директор Артиллерийской канцелярии), К.А. Шемберг (генерал-берг-директор), У.Ф. Левендаль (Ревельский генерал-губернатор), К. Бирон (Московский генерал-губернатор), К.Л. Менгден (президент Коммерц-коллегии).

Особо обращает на себя внимание тот факт, что ближайшими советниками Анны к концу ее правления было трое иностранцев, в то время как к моменту смерти Петра II подобное положение при нем из иноземцев занимал лишь А.И. Остерман. Кроме того, в период аннинского царствования иностранцы стояли во главе Коллегии иностранных дел и Военной коллегии, а также являлись гвардейскими полковниками, чего не наблюдалось в предшествовавшие периоды.

Что же касается русской части правящей верхушки, она в этот период насчитывала 28 человек, и это означает, что иноземцы составляли около 36% политической элиты. Таким образом, за время правления Анны Иоанновны иностранная часть правящей верхушки выросла на 12% (в полтора раза), что соответствует общепринятым представлениям об увеличении политической роли иноземцев в Российской империи в период бироновщины. Тот факт, что дело тут идет не о случайном явлении, а о тенденции, может быть подтвержден количественными показателями, касающимися окончания каждого года данного царствования. Так, в 1730, 1732 и 1733 гг. эта цифра равнялась 14, в 1731 г. – 13, в 1734, 1736 и 1737 гг. – 15, в 1735, 1738 и 1739 гг. – 16.

Характерно, что тенденция к медленному росту численности изучаемой группы соседствовала с фактом частой смены людей, занимавших соответствующие должности. Так, из шестнадцати человек, входивших в правящую верхушку к концу аннинского царствования, лишь трое (А.И. Остерман, Б.Х. Миних и П.П. Ласси) находились в ее составе к началу 1730 г.

В целом при Анне Иоанновне в составе политической элиты находился 31 иностранец, карьера 15 из которых окончилась в течение данного царствования. В девяти случаях это стало результатом естественной смерти, в трех – отставки, и еще трое иноземцев были отправлены в ссылку. Как видно, кадровые перемены в иностранной части правящей верхушки осуществлялись в основном мирным образом.

Анализ причин, в соответствии с которыми иноземцы входили в состав правящей элиты, дает следующие результаты: из 21 иностранца, вошедшего в эту группу в царствование Анны Иоанновны, одиннадцать (около 52%) получили соответствующее положение по причинам исключительно служебного порядка, восемь (38%), напротив, - в соответствии с факторами личного характера, наконец, в двух случаях (около 10%) имело место сочетание того и другого. Применительно к периоду правления Екатерины I и Петра II эти цифры составляют соответственно 80%, 20% и 0%, что в целом дает картину «фаворитизации» правящей верхушки в эпоху аннинского царствования. В пользу такого вывода говорит и тот факт, что в 1730-е гг. пять человек (около 24%) были включены в состав политической элиты без предварительной службы на более низких ступенях, в то время как во второй половине 1720-х гг. эта цифра составляла 20%.

Что касается проблемы интеграции высокопоставленных иностранцев в русское общество, здесь также наблюдается довольно определенная тенденция. Из иноземцев, входивших в состав изучаемой группы к концу царствования Анны Иоанновны, не было тех, кто родился бы в России или принял православие. При этом трое из них (около 19%) имели продолжительный стаж службы в России, начав ее при Петре I, и эти же люди имели русифицированный вариант имени. Столько же человек состояли в браке с русскими.

Если же рассматривать эти данные применительно к началу 1730 г., результаты получаются иными – 30% из входивших в политическую элиту иностранцев родились в России, 90% имели русифицированное имя, 20% были женаты на русских. Кроме того, П.И. Ягужинский по вероисповеданию являлся православным.

Таким образом, 1730-е гг. характеризуются все большим обособлением входивших в правящую элиту иностранцев от остальной части этой группы, что может в значительной мере объяснить тот факт, что в этот период наблюдалось увеличение недовольства русских вельмож «иноземным засильем»⁷.

Выводы

Осуществленный анализ позволяет сделать ряд выводов, касающихся иностранной части российской политической элиты и – косвенным образом – всей этой группы в целом. Наиболее заметной тенденцией данного периода является увеличение численности иноземцев, занимавших высшие должности, а также являвшихся советниками монархов. Что касается, если можно так выразиться, неофициальной части правящей верхушки, здесь произошедшие изменения видны особенно отчетливо, поскольку из шести человек, являвшиеся в разное время ближайшими сотрудниками императрицы, лишь один (А.П. Волынский, который к тому же пользовался особым влиянием лишь на протяжении двух лет) был русским, в то время как оставшиеся пятеро (Э.И. Бирон, А.И. Остерман, Б.Х. Миних, П.И. Ягужинский и К.Г. Левенвольде) были иноземцами.

Другой важный процесс, протекавший в этот период, – большее, чем прежде, распространение фаворитизма. Впрочем, выводы, сделанные на основе изучения иноземной части правящей элиты, лишь с существенными оговорками могут быть распространены на данную группу в целом, поскольку в годы царствования Анны Иоанновны довольно значительную часть правящей элиты составляли выходцы из Курляндии. Большая часть из них должна быть причислена к категории фаворитов, и это дает основания предполагать, что в русской части правящей элиты последних было несколько меньше.

Наконец, проведенный анализ приводит к важному выводу, согласно которому иноземцы становились все более обособленной частью российской правящей элиты, что помимо прочего имело политические последствия, поскольку приводило к психологическому отчуждению, формированию определенных придворных групп, хотя бы и аморфных, и в конечном счете составляло одно из тех противоречий, которые являлись факторами политической борьбы в эпоху дворцовых переворотов.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Донесения французских посланников и поверенных при русском дворе // Сборник русского исторического общества (далее – РИО). СПб., 1887. Т. 58. С. 258.

² Там же. С. 260.

³ Полное собрание законов Российской империи (далее – ПСЗ). Собрание I. СПб., 1830. Т. 7. № 4998.

⁴ Курукин И.В. Эпоха «дворских бурь»: Очерки политической истории послепетровской России. Рязань, 2003. С. 419.

⁵ ПСЗ. Т. 6. № 3890; Веретенников В.И. Проект уничтожения Сената в XVIII в. // Ученые записки Харьковского университета. 1913. № 2. С. 8.

⁶ РИО. Т.101. С.183.

⁷ Российский государственный архив древних актов. Ф. 6. Д. 199. Л. 30 об.

About the authors

Oleg D. Stolyarov

Author for correspondence.
Email: belomor2012@mail.ru

Candidate of History, Associate Professor, Department of Russian History, History of Medicine and Social Sciences

References

Supplementary files