ON SOME ASPECTS OF THE FORMATION OF EARLY NEOLITICAL TABLEWARE IN WESTERN SIBERIA

Full Text

На лесостепной и таежной территории Западной Сибири наряду с неолитическими материалами с круглодонными сосудами1 известны открытые позднее комплексы с круглодонной и плоскодонной посудой2, датированные, по последним данным, ранним неолитом - концом VII кал. тыс. до н.э.3 Занимаемые западно-сибирским неолитическим населением территории находились практически на равноудаленном расстоянии от обоих основных (ближневосточный и дальневосточный) центров происхождения гончарства, обобщающие характеристики которых приведены Ю.Б. Цетлиным и Н.Ю. Петровой4. Вопросы происхождения, развития, периодизации, культурной принадлежности и хронологии некоторых комплексов западно-сибирского неолита до сих пор окончательно не решены, но исследователи, считающие, что керамическое производство или его идея были привнесенными, отправным районом видят ближневосточный центр. На появление в Западной Сибири глиняной посуды имеется три основные точки зрения. Первым из исследователей, считавшим, что население Урала (восточноуральская неолитическая культура) восприняло от южных соседей «умение делать глиняную посуду», был О.Н. Бадер5. По его мнению, «посуда древнейшего этапа (козловского. - В.З.) отличается вполне сложившимися техникой, формами и орнаментацией, что говорит против ее самостоятельного, местного возникновения»6. Появление керамики на северных территориях Западной Сибири, по Л.Л. Косинской, стало результатом процесса культурной диффузии, заимствования керамической технологии на последней стадии «процесса, начавшегося еще в период неолитической революции на Ближнем Востоке»7. Правда, исследователь считает возможным принять идею миграции боборыкинского населения, повлиявшего на развитие «амнинского, кошкинского и сатыгинского культурных типов» по восточным склонам Урала, из района исходного формирования в лесостепном Притоболье8. Открытые в последнее десятилетие в Барабинской лесостепи ранненеолитические комплексы с плоскодонной посудой В.И. Молодин с коллегами считают автохтонным продуктом9. В.Т. Ковалева с открытием комплексов с плоскодонной и круглодонной посудой предложила для зауральского неолита двухлинейную схему развития: автохтонная линия представлена козловскими и полуденковскими материалами, и связанная с мигрантами - кошкинскими и боборыкинскими группами, которые расселились из южных, но различных регионов Восточной Европы. Кошкинская посуда, по мнению В.Т. Ковалевой, имеет наибольшее сходство с керамикой Прикаспия10, а боборыкинская - с посудой поздненеолитических комплексов Кавказа11. Мы исходя из имеющихся западно-сибирских материалов полагаем, что формирование неолита происходило в процессе прямого взаимодействия мигрантов - носителей керамических традиций из прилегающих к ближневосточному центру областей и еще не знавшего гончарства населения Западной Сибири12. Первопричиной миграции в восточном направлении скорее всего являлись экологические последствия климатических событий во время аридных фаз мангышлакской регрессии в период 9,3-8,5 тыс. л.н.13 В связи с этим центр миграционного процесса мог находиться на прикаспийских или сопредельных с ними территориях. Судя по количеству (более 50 памятников, по В.Т. Ковалевой и С.Ю. Зыряновой, а по нашим данным, с учетом не введенных в научный оборот, - значительно больше) уже открытых в Западной Сибири ранненеолитических поселений поток мигрантов был довольно существенным, а со временем, с продвижением на север и восток, население только увеличивалось. В результате в некоторых районах Западной Сибири формируются неолитические комплексы, в которых как нигде на сопредельных территориях этого времени присутствует оригинальная керамика с рельефными элементами: карнизиками, валиками и наплывами с внешней или внутренней стороны венчиков. Бесспорно, отдельные из отмеченных морфологических элементов встречаются в незначительных количествах и на керамике различных регионов Евразии в разные хронологические периоды, но своеобразие западно-сибирских комплексов заключается в существовании и развитии этих элементов оформления в рамках раннего и среднего этапов неолита. Мы полагаем, что рельефные элементы в комплексах с плоскодонной и круглодонной посудой и материалах с круглодонной посудой могли появиться в процессе слияния культур мигрантов и аборигенного западно-сибирского населения путем переноса некоторых элементов оформления с берестяных емкостей на глиняные сосуды. Прослеживаемые на широком круге источников самобытность и своеобразие западно-сибирской неолитической посуды выделяют ее среди синхронных комплексов сопредельных территорий. Наличие указанных рельефных элементов позволяет достаточно четко очертить ареал комплексов с данной посудой (рис. 1). Западная граница проходит по восточному склону Урала, на севере граница отмечена комплексами Амня 1 в бассейне р. Казым14 и Ет-то 1 на Надым-Пуровском водоразделе15. На юге граница ареала находилась, вероятно, на степной территории Тургайского прогиба16, в правобережной части Прииртышья (поселение Борлы, Алексеевка 1 и др.)17. Восточная граница определяется по керамике Самусьского могильника в Томском Приобье, изылинской посуде, имеющей наплывы с внутренней стороны венчика, в Новосибирском Приобье и на р. Ине в Присалаирье18. По некоторым элементам орнамента (овальные вдавления) и наплывам с внутренней стороны венчика эти керамические комплексы близки к материалам поселения Автодром 2/2 в Барабе19, а также к козловской посуде Приишимья и Притоболья20. Комплексы с подобной посудой оригинальны, выделяются среди других западно-сибирских неолитических материалов, такая керамика безусловно узнаваема и позволяет с достаточно большой точностью очертить границы, которые, с одной стороны, показывают территории предполагаемого взаимодействия аборигенного населения и мигрантов, с другой - пути расселения представителей уже «симбиозных» традиций. Материалы и методика исследования Материалом исследования послужили керамические коллекции раннего и развитого неолита поселений лесостепной и таежной части Западной Сибири, включающие плоскодонную и круглодонную посуду с рельефными элементами. Однако среди этих комплексов есть многослойные, в связи с чем возникает трудность разделения их (в числе таких можно назвать, например, Ук 6, Шайдурихинское 5, ЮАО 15 и др.) на «полуденские, козловские, кошкинские древности, поскольку типологические характеристики их нечеткие»21. С другой стороны, на основе различия рельефных и плоскостных узоров выделяются как самостоятельные культурные образования, например, сатыгинский, амнинский, басьяновский и другие типы керамики22, что позволяет описать ее многообразие, но не способствует пониманию культурно-исторической ситуации. Во избежание разночтения в интерпретации исследователями одних и тех же комплексов полагаем возможным адаптировать предложенную нами ранее периодизационную схему развития неолита Тоболо-Ишимья (единая линия развития, предполагающая преемственную связь двух культур ранней боборыкинской с боборыкинским и кошкинским этапами и средненеолитической полуденковской с козловским и полуденковским этапами)23 для территории Западной Сибири. Считаем, что при рассмотрении обозначенной нами темы требуется более обобщенный взгляд на анализируемые материалы, поэтому предлагаем объединить их с учетом формы сосудов: плоскодонные и круглодонные и только круглодонные - и наличия на них рельефных элементов (карнизиков, валиков и наплывов). Такой подход объективен и представляется в данном случае целесообразным. В силу вышесказанного в работе не берутся во внимание неолитические комплексы, в которых отсутствуют явно выраженные рельефные элементы: быстринские, кокуйские и артынские, а также материалы, выходящие за пределы указанного хронологического диапазона24. Комплексы раннего неолита с плоскодонной и круглодонной посудой. Датируются концом VII - рубежом VI кал. тыс. до н.э., что подтверждается полученными одиночными датами и сериями дат с однослойных поселений, например Юртобор 3, Мергень 6 в Приишимье и комплекс Тартас 1 в Барабе25. Это поселения Притоболья, горнолесного Зауралья, Конды, бассейна Казыма, Среднего Приобья, Прииртышья и Барабы26. Комплексы развитого неолита с круглодонной посудой (середина VI - середина V кал. тыс. до н.э.). Включают козловские материалы поселений на Андреевском озере и в Приишимье, кокшаровско-юрьинские, евстюнихинские, полуденковские в горнолесном и лесостепном Зауралье, еттовские в Надым-Пуровском междуречье и изылинские комплексы в Приобье и Присалаирье27. Для сравнения рельефных элементов на керамике и берестяной посуде в качестве модельных привлечены образцы берестяных емкостей из этнографических коллекций обских угров28 и археологических комплексов Нижнего Приобья29 и Хакасии (сосуд из экспозиции Государственного Эрмитажа). Мы отдаем себе отчет в том, что круг этих источников объективно ограничен и выводы из такого сопоставления будут носить лишь гипотетический характер. Однако игнорировать саму возможность таким образом попытаться объяснить своеобразие рассматриваемых ранненеолитических комплексов, на наш взгляд, тоже нельзя. Известно, что в некоторых исследованиях глиняной посуды обусловленность приемов и характера орнаментации связывается с имитацией, т.е. «осознанным или неосознанным воспроизведением в декоре сосуда конструктивных элементов, характерных для другого материала или предмета»30. Этот «метод» «имитативного» декора применялся исследователями при изучении текстильной (ложнотекстильной) орнаментации посуды III-II тыс. до н.э.31 Указывается, что, с одной стороны, подобный перенос мог быть следствием технологического процесса, с другой - в декоре сосуда воспроизводились определенные черты предмета или материала32. Аналогичный перенос, скорее всего осознанный, отмечается, например, на глиняной посуде раннего железного века, на которой оформлены линии раскройки и стежки сшивания кожаных сосудов33. Наличие на неолитической глиняной посуде таких элементов, как валики на внешней поверхности горловины, наплывы с внутренней стороны венчика, карнизики под срезом с внешней или внутренней стороны венчика, может свидетельствовать, по нашему мнению, о «заимствовании» конструктивных составляющих именно берестяных емкостей. Нет веских оснований связывать эти элементы с технологическими приемами, дополнительными средствами укрепления формы сосуда. Во-первых, они присутствуют не на всей посуде комплексов. Во-вторых, для укрепления горловин сосудов эпохи неолита и раннего металла часто использовался обвязочный шнур, выгоревшие канальцы от которого зафиксированы на венчиках кипринской посуды в Верхнем Приобье34 и Присалаирье35, ранней неолитической керамики поселений Мергень 5 и 6 в Приишимье36, Тартас 1 в Барабе37 и андреевской культуры в Притоболье38. В-третьих, даже если предположить, что наплывы и валики использовались с целью придания жесткости форме сосуда, это не исключает возможность имитации, поскольку обручи под венчиком, по тулову и дну берестяных емкостей также служили для формирования и закрепления формы изделий. На имитацию же может косвенно указывать и орнамент в виде насечек, наклонных линий, зигзагов под краем венчика, по валикам под венчиком и дну, не несущий технологической нагрузки. Несомненно, и нам это известно, что рельефные элементы на керамической посуде бытуют достаточно широко территориально и хронологически, в том числе на территории лесостепи Западной Сибири. Например, они встречаются во II тыс. до н.э. в виде валиков на ташковской, кротовской посуде и карнизиков и валиков на федоровской39 и позднее - на бакальской керамике40. В связи с этим отметим, что появление рельефных элементов, как и в раннем неолите, наблюдается на фоне миграционного процесса и при преобладании в комплексах плоскодонной посуды. Не исключено, что появление таких элементов может «маркировать» как раз местный этнический субстрат - аборигенное население, продолжающее изготовлять берестяные емкости. Обсуждение и результаты Судя по современным радиоуглеродным данным керамика на территории Западной Сибири появляется приблизительно во второй половине - конце VII кал. тыс. до н.э., что коррелируется с этапом увлажнения и началом подъема кривой сухого периода (8,2-5,5 кал. тыс. л.н.) по геохимическим показателям из донных отложений оз. Кыртыма41. Из нижней части разреза жилища поселения Юртобора 3 происходит дата УПИ 559 7701±120 л.н., калиброванная в программе OxCal3 и с вероятностью 1σ (68%) имеющая значение 6660-6420 кал. л. до н.э., т.е. вторая половина VII тыс. до н.э.42 Палеоклиматическая обстановка, в которой обитало автохтонное мезолитическое население и появились носители керамической посуды, отличалась пониженным среднегодовым температурным фоном и повышенной влажностью относительно современных показателей. Учитывая это можно предположить, что современная граница лесостепи была смещена к югу. Количество мезолитических комплексов в Западной Сибири увеличилось по сравнению с палеолитическими, которые связаны с местонахождениями мамонтовой фауны и расположены в современной лесостепной зоне43 (кроме местонахождения Луговское под г. Ханты-Мансийском44). Близким к мезолитическому времени является комплекс Черноозерье 245, который датирован по кости лошади, происходящей из слоя погребенной почвы, временем 10526±44 л.н.46 В основном мезолитические памятники исследованы в Среднем Зауралье, бассейнах рек Конды, Исети, Ишима и Иртыша47. Для конструкций мезолитического поселения Леуши 9 имеются радиоуглеродные даты по углю, отобранному с пола сооружений: 7420±80, 7560±80, 7510±80, 7590±80 л.н.48, которые близки по времени неолитическим поселениям Юртобор 3 и Ташково 1 (7701±120, 7440±60 л.н. соответственно)49. Как видим, мезолитические и ранненеолитические комплексы на территории Зауралья хронологически сопоставимы. Какова была бытовая утварь, в частности емкости для хранения жидкости и приготовления пищи, у населения Западной Сибири мезолитического времени, археологические материалы ответа не дают. Однако известно, что во многих докерамических обществах, например в Северной Сирии и Ираке, существовала посуда из камня50, а в Чатал Хююке в Анатолии - деревянные сосуды, форма которых с появлением керамики продолжала влиять на форму керамической посуды51. В Западной Сибири для изготовления посуды наиболее подходящим материалом с пребореального периода голоцена были дерево и береста. В бескерамических комплексах на рассматриваемой территории для работы с этими материалами присутствуют все необходимые орудия: ножи, резцы, резчики, скобели, проколки и острия с крутой ретушью. Бесспорным свидетельством использования бересты, скорее всего, в раннем неолите для изготовления емкостей, в частности берестяных коробок и, возможно, лодки, являются находки на Чертовой Горе52. Этот факт, а также археологические берестяные емкости, относящиеся к разным хронологическим периодам, пусть и в небольшом количестве, этнографическая и современная берестяная посуда говорят о более чем 7000-летней истории изготовления изделий из бересты. Нет оснований сомневаться в изготовлении берестяной посуды при наличии материала (береста) и специализированных каменных орудий в мезолите. Как в историческое и в настоящее время, в древности из бересты могли мастерить изделия разных размеров и назначения: коробки для сухих продуктов, водонепроницаемые сосуды, кузова, туеса и детские колыбели53. При всем разнообразии форм и способов создания берестяных емкостей, как правило, общим является прием формирования устья, дна, а иногда и тулова с помощью одного или нескольких деревянных обручей, сделанных из веток черемухи или других видов кустарников и вшитых в загиб устья или пришитых поверх тулова или дна изделия. В загибе устья, на дне и тулове обруч крепился с помощью различных специально подготовленных материалов: распущенных корней, прутьев или сухожилий. Независимо от того, мужчины или женщины в древности изготовляли берестяную посуду, традиция складывалась с раннего времени, а некоторые технологические приемы и нюансы могли переноситься на сосуды из глины с началом появления керамики. Наряду с аборигенным мезолитическим населением участником процесса становления неолита в Западной Сибири, на наш взгляд, являлись мигранты, принесшие достаточно развитое керамическое производство. Ранее мы отмечали, что исследователи, считающие, что керамическая посуда появилась в результате диффузии или была принесена в Западную Сибирь мигрантами, говорили о ближневосточном центре ее происхождения. Так, О.Н. Бадер считал, что южноуральское население заимствовало глиняную посуду из северных районов Средней Азии, «где рано возникла кельтеминарская неолитическая культура»54. Керамика раннего дарьясайского этапа культуры по некоторым формам посуды и элементам орнамента сопоставима с ранними зауральскими комплексами, но это сходство, скорее всего, эпохального характера55. Основываясь на более поздней позиции боборыкинских материалов по отношению к кошкинским, В.Т. Ковалева и С.Ю. Зырянова считают, что боборыкинские материалы близки поздненеолитическим комплексам Кавказа56, а кошкинские аналогичны материалам поселения Джангар из Прикаспия57. Население носителей плоскодонной и круглодонной посуды каких памятников в Западной Сибири считать появившимися раньше, сказать однозначно сложно. По нашему мнению, это могли быть носители боборыкинской посуды, оставившие поселения в горнолесном Зауралье и Тоболо-Ишимье. К ним, вероятно, относится ряд поселений, среди которых мы выделяли Юртобор 3, Мергень 358, а В.Т. Ковалева и С.Ю. Зырянова59 - значительно большее количество поселений, которые, с одной стороны, не выходят за пределы рассматриваемого нами комплекса с плоскодонной и круглодонной посудой, но с другой - вероятно, различаются хронологически (мы имеем в виду хронологическую разницу между боборыкинскими и кошкинскими комплексами при выше обозначенной последовательности), что отмечается в различных соотношениях орнаментов60 и валиков61. Наиболее ранними среди боборыкинских памятников исследователи считают (хотя различия между группами не всегда отчетливы) поселения Шайдурихинское 5, Ук 6, ЮАО 15, Байрык 1Д, более поздними - Боборыкино 2, Ташково 1, Геологическое 16, ЮАО 5, 9, 12, а самым поздним, по их мнению, является поселение Двухозерное 1, на котором отсутствует басьяновская посуда и фиксируется значительное количество посуды без орнаментов и с разреженными и несложными элементами62. В свое время мы отмечали, что характерной чертой боборыкинской посуды является наличие неорнаментированных по тулову сосудов, количество которых на разных памятниках варьируется от 3,6% (Усть-Суерка 4) до 39,6% (ЮАО 5). На поселениях Мергень 3 и Юртобор 3 их - 27,6% и 21,9% соответственно. Одним из ранних признаков можно считать орнамент в виде мелких неглубоких ямочных вдавлений, отмеченный более чем на 1/5 боборыкинских сосудов. К ранним, видимо, относятся узоры (горизонтальная линия, зигзаг, волна), выполненные в прочерченной технике. В какой-то степени ранним показателем может служить незначительная доля сосудов, орнаментированных гребенчатыми оттисками, в основном «качалкой». Некоторые комплексы (Двухозерное 1, Усть-Суерка 4, ЮАО 15) содержат большой процент посуды, украшенной одинарной и раздвоенной отступающей палочкой, что более сближает их с кошкинскими комплексами, чем с боборыкинскими материалами памятников Юртобор 3, Мергень 3 и Пикушка 163. В считающихся нами ранними боборыкинских комплексах присутствуют единичные фрагменты керамики, сопоставимой с кошкинской, басьяновской, гребенчатой, сумпаньинской, сатыгинской посудой и прочими типами керамики, которые впоследствии в разных сочетаниях образуют представительные серии. Так, например, на поселении Шайдурихинское 5 отмечаются боборыкинская, басьяновская и сатыгинская посуда, на поселении Нижнее Озеро 3 - кошкинская, сумпаньинская и сатыгинская, на Мергене 6 - посуда боборыкинского, кошкинского, басьяновского, сатыгинского облика и сосуды с гребенчатым орнаментом64. Наличие сатыгинской посуды в комплексе поселения Нижнее Озеро 3 по стратиграфическим наблюдениям и результатам радиоуглеродного датирования позволило исследователям говорить как минимум о двух группах валиковой керамики65. Но если принять во внимание, что на поселении Мергень 6 совместно с сатыгинской присутствует и боборыкинская посуда, то это подтверждает существование, с одной стороны, ранних боборыкинских материалов, а с другой - только одной группы валиковой посуды на поселениях с многокомпонентными плоскодонными и круглодонными комплексами. Собственно в боборыкинских комплексах (Юртобор 3, Мергень 3, Пикушка 1 и другие) с характерными чертами, отмеченными нами выше, которые, по нашему мнению, являются наиболее ранними по отношению ко всем остальным неолитическим материалам, валики не обнаружены. Отсутствуют они и на посуде поселений Тентексор, Джангар, Каиршак 1, и на керамике сероглазовской культуры Северного Прикаспия66. В полупустынных и степных районах Северного Прикаспия в комплексах с плоскодонной и круглодонной посудой встречаются рельефные элементы в виде наплывов с внутренней стороны венчиков на сосудах, например, Джангарской, Варфоломеевской и Орловской стоянок67. Отсутствие валиков на посуде из Прикаспия позволяет высказать предположение, что керамика с валиками на поселениях Борлы68 и Алексеевка 169 в Павлодарском и Алтайском Прииртышье находит аналоги в многокомпонентных комплексах с плоскодонной и круглодонной посудой Зауралья. На смену ей в Павлодарском Прииртышье приходит посуда с отступающе-ямочным орнаментом, подобная керамике из Железнинского могильника70 и поселений Пеньки 1, 271. Судя по найденным на территории Тургайского прогиба аналогичным многокомпонентным керамическим комплексам, по мнению И.В. Шевниной, можно говорить «о проникновении носителей неолитических культурных традиций лесного Зауралья на территорию обитания маханджарского населения»72. Анализируя неолитические керамические комплексы с сопредельных Западной Сибири территорий, можно констатировать, что рельефные элементы на западно-сибирской посуде - вероятнее всего, местное явление, связанное с взаимодействием культур аборигенного и пришлого населения, в том числе с возможной имитацией некоторых элементов берестяных емкостей на глиняной посуде. Процесс взаимодействия, судя по рельефным элементам: карнизикам, валикам и наплывам - был растянутым во времени и имел три фазы развития (зарождения и формирования, подъема и спада) в соответствии с законами развития систем73. Необходимо понимать, что огромная территория Западной Сибири была не только слабо, но и неравномерно заселена до прихода носителей керамической посуды. Мигрирующее население, проникающее за Урал, было не единым в этническом плане. Скорее всего, поэтому на территории Зауралья и северных территориях в комплексах с плоскодонной и круглодонной посудой встречается разное сочетание и соотношение керамических типов, т.е. культурные и брачные связи осуществлялись между разными группами населения. При установившихся культурных и брачных отношениях в разные хронологические периоды рельефные элементы с берестяных емкостей переносили только на ту керамическую посуду, которая изготовлялась, как нам представляется, в смешанных союзах аборигенов с мигрантами. На разных этапах взаимодействия преобладают определенные формы рельефных элементов. В некоторых ранних комплексах с плоскодонной и круглодонной посудой рельефные элементы отсутствуют, например, на керамике поселений Пикушка 1 и Мергень 3, на других (Юртобор 3) появляются небольшие наплывы и карнизики. Так, из 68 сосудов (по венчикам) Юртобора 3, на 5 (7,3%) присутствуют рельефные элементы. На трех сосудах - карнизик с внутренней или наружной стороны венчика или дна с насечками или без них (рис. 2, 1-5, 7), в двух случаях отмечается небольшой наплыв под краем с внутренней стороны венчика74. Иногда карнизик, как на сосуде с поселения Чепкуль 5, значительно массивнее стенки (рис. 2, 6). В комплексах, в которых выделяется несколько керамических типов (боборыкинский, кошкинский, сатыгинский, басьяновский и гребенчатый), в разных сочетаниях встречаются различные формы верхнего края венчика и небольшие наплывы с внутренней стороны под краем венчика. По сравнению с предшествующей (боборыкинской) на рассматриваемой посуде меняется соотношение рельефных элементов. Исчезают карнизики, увеличивается количество наплывов на внутренней стороне венчиков, они становятся массивнее и вытянутее к низу, появляются валики - они встречаются на глиняной посуде в комплексах бассейна р. Конды, горнолесного Зауралья и в Тоболо-Ишимье. Впервые сатыгинский тип керамики, на сосудах которого присутствуют от одного до нескольких формованных, реже - налепных валиков с наклонно нанесенными на них оттисками овальных вдавлений, был выделен Л.П. Хлобыстиным по материалам поселений Сумпанья 4, 675. Сосуды с валиками (7 фр. из 176 сосудов) в комплексе Сумпаньи 676 составляют 3,9%. О количественном содержании валиковой посуды в разновременном керамическом комплексе поселения Сумпанья 477 судить сложно, но, по данным Л.П. Хлобыстина, из 15 (в другом варианте - 23) фрагментов ямочно-валиковых сосудов валики были на 5, т.е. составляли 33,3% (или 21,7%) комплекса соответственно78. На поселении Нижнее Озеро 3 валики присутствуют на 31,1% всего керамического комплекса, в котором, по мнению авторов, присутствуют сатыгинский, кошкинский и сумпаньинский типы посуды79. Наряду с керамикой бассейна р. Конды, горнолесного и лесостепного Зауралья валики встречаются на ранненеолитической посуде Приишимья. В керамическом комплексе Мергень 6 присутствует посуда, напоминающая боборыкинскую, кошкинскую, а также сатыгинский и басьяновский типы керамики, и сосуды с гребенчатой орнаментацией; из них преобладающими являются боборыкинская, кошкинская и смешанные группы керамики (75,25%), сатыгинская и басьяновская группы и сосуды с гребенкой вместе составляют 24,75%, из которых валики отмечаются на 21,3% посуды80. В некоторых случаях в комплексах на одних и тех же сосудах присутствуют наплывы с внутренней стороны (рис. 3, 3) и валики, которые в основном двух видов: узкие, рельефно выраженные (рис. 3, 1, 2, 7), и валики на венчиках, достаточно аморфные, оплывшие, округлых форм, напоминающие «воротничок» (рис. 3, 4-6). На валики, как правило, нанесены насечки, иногда - наколы. Следующий этап развития неолита на рассматриваемых ранее территориях представлен памятниками в комплексах, в которых посуда уже вся круглодонной формы, преимущественно с закрытым устьем, вначале - с небольшими, а впоследствии - с достаточно массивными наплывами с внутренней стороны венчика. В основном это материалы кокшаровско-юрьинских, евстюнихинских, козловских, полуденковских и, на наш взгляд, еттовского типа81 поселений. На поселении Мергень 7 в Приишимье из 58 сосудов козловского керамического комплекса наплывы присутствуют на 42 (72,4%)82. В Притоболье на поселении ЮАО 15 на Андреевском озере наплывы с внутренней стороны на козловской посуде комплексов жилищ 1, 3, 4 и 6 распределяются следующим образом - 53,8; 56; 26,6 и 41,7% соответственно83. В Среднем Зауралье на памятнике Евстюниха 1, по мнению А.А. Герасименко, выделяются два керамических комплекса, собственно евстюнихинский и полуденковский, составляющие 91 и 32 сосуда соответственно. По количеству наплывов на полуденковских сосудах нет данных, на евстюнихинской посуде «с внутренней стороны венчика обязательно присутствует наплыв»84. На посуде всех перечисленных выше комплексов с круглодонной керамикой, как правило, находятся наплывы с внутренней стороны венчика, а карнизики и валики отсутствуют (рис. 4, 1-9). По нашим наблюдениям, взаимодействие аборигенного и пришлого населения, которое, на наш взгляд, могло выражаться, в частности, в переносе некоторых рельефных элементов с берестяной на глиняную посуду, имело системный характер и протекало в три фазы. На первой отмечается формирование под краем венчика карнизиков с внешней и внутренней стороны и небольших наплывов с внутренней стороны сосуда (количество этих элементов по данным с Юртобора 3 составляет 7,3%). В дальнейшем в процессе взаимодействия фиксируется уже перенос элементов на тулово сосуда и продолжает формироваться верхняя часть венчика. Так, в комплексах, включающих несколько типов посуды, на сатыгинской присутствует один или несколько валиков, расположенных под краем венчика и на тулове, на посуде кошкинского типа появляются различные вариации (имеются в виду утолщения) края венчика. На этом этапе взаимодействия мы видим количественное увеличение рельефных элементов: так, валиков присутствует на Сумпанье 4 - 33,3, или 21,7%, на Сумпанье 6 - 3,9%, на Нижнем Озере 3 - 31,1%, на Мергене 6 - 21,3% (т.е. практически на 1/3 и 1/4 посуды). В комплексах поселений с круглодонной посудой на смену различным вариантам утолщения края венчика и валикам приходят наплывы с внутренней стороны венчика, которые меняют свою форму и размеры. Количество наплывов на посуде разных памятников различается: в некоторых случаях их насчитывается от 1/4 до более чем половины количества сосудов, на поселении Евстюниха 1 в раннем комплексе они составляют около 100%. В поздненеолитических (сосновоостровских) комплексах (рис. 5, 1-8) наплывы единичны и менее массивны. Начиная с раннего времени по краю венчика некоторых сосудов всех рассматриваемых комплексов отмечаются направленные вверх небольшие выступы - «ушки», возможно, имитирующие места крепления (?) ручек на берестяных аналогах. В ранних комплексах с плоскодонной и круглодонной керамикой отмечается рельефный элемент в виде наплыва или валика в месте перехода от тулова к дну. На прикаспийской посуде этот элемент встречается в единичных случаях, на рассматриваемой зауральской территории чаще. Однозначно говорить о придонных элементах как о перенесенных с берестяной посуды на керамику, вероятно, нельзя, поскольку оформление дна берестяной емкости, предназначенной для жидкости, иное, в виде «конверта». Являются ли валики чисто технологическим элементом, однозначно утверждать также нельзя, но отметим, что их количество на посуде зауральских комплексов, по сравнению с прикаспийскими материалами, где они единичны, увеличено. Нельзя исключать, что придонные элементы в виде валиков могли переноситься с берестяных емкостей, предназначавшихся для хранения не жидких, а сыпучих материалов. Понятно, что берестяная емкость, у которой в придонную часть вшит обруч, не способна удерживать жидкость, другое дело - керамический сосуд, материал которого обладает водонепроницаемостью. Наряду с рельефными элементами на глиняной посуде ранних комплексов присутствуют орнаменты в виде вдавлений, наколов, возможно, имитирующих крепления обручей на берестяных емкостях. Они отмечаются в верхней части венчика, на тулове и в придонной части и на валиках. Вместе с тем не исключено, что волнистые линии, выполненные прочерчиванием и отступанием, нанесенные по верхнему краю наплыва с внутренней стороны сосуда комплексов с круглодонной посудой, воспроизводят уже не только или не столько крепление обруча; можно предположить, что этот мотив имеет уже скорее семантическое наполнение и связан с образом воды (волны) как основного содержимого сосуда. В процессе взаимодействия аборигенного населения и мигрантов в плане формирования части западно-сибирской керамики можно проследить начальную фазу, пик (наивысшую точку развития) и завершение - фазу спада. Это относится как к рельефным элементам (карнизики, валики и наплывы), так и формам сосуда в целом и орнаментам. Профилированным горшкам с придонными валиками, украшенными насечками, приходят на смену круглодонные сосуды (отмечаются «переходные» формы, с плоским приплюснутым дном, без валика). Отступающе-прочерченная техника нанесения узора постепенно сменяется гребенчатой. С данным процессом связан еще один очень важный, на наш взгляд, момент - формирование многокомпонентных комплексов с различными типами посуды. Так, например, на поселении Юртобор 3 наряду с основным керамическим материалом, который сопоставим с боборыкинской посудой, присутствуют единичные фрагменты, близкие керамике басьяновского, кошкинского и гребенчатого типов. Более поздние керамические комплексы содержат в разном соотношении перечисленные выше типы посуды. Однако типов керамики на территории Западной Сибири в рассматриваемый период выделено значительно больше (вышеназванные, а также амнинский, каюковский и др.). Эта ситуация напоминает нам так называемые переходные археологические периоды, когда при взаимодействии двух или нескольких групп населения формируются разнообразные типы посуды, образующие единый комплекс. В нашем случае речь идет о взаимодействии культур аборигенов и мигрантов, в рамках которого, видимо, происходил поиск пути дальнейшего развития симбиозной культуры, в том числе гончарного производства. Этот процесс наглядно, на наш взгляд, отражают многие комплексы, среди которых, например, Нижнее Озеро 3: в нем группы сатыгинской, кошкинской и смешанной, с гребенчато-прочерченно-накольчатой орнаментацией, посуды трактуются «как разные типы керамики, сосуществовавшие в рамках одного социума»85. Однако на следующем этапе уже не фиксируется разнообразие типов керамики на одном поселении, развитие отражают комплексы с круглодонной посудой и с наплывами с внутренней стороны венчика: козловские, евстюнихинские, кокшаровско-юрьинские и полуденковские. На наш взгляд, на этом этапе завершается становление уже собственно местного керамического производства: боборыкинский, сатыгинский типы керамики исчезают. В круглодонной посуде с наплывами с внутренней стороны венчика просматриваются кошкинские черты и черты гребенчатого типа посуды в орнаментации, в наплывы могли трансформироваться рельефные элементы, перенесенные с берестяных емкостей. Наряду с предполагаемой нами адаптацией рельефных элементов на неолитической посуде наблюдается изменение орнаментальной схемы: сокращается количество неорнаментированных емкостей и сосудов с геометрическими узорами, трансформируется орнамент, созвучный солярной и растительной символике, и возрастает количество простых линейных элементов. Достаточно полно орнаменты и орнаментальные композиции на посуде боборыкинской культуры (под боборыкинскими мы понимаем комплексы боборыкинского и кошкинского этапов, в статье равнозначные комплексу с плоскодонной и круглодонной посудой) горнолесного и лесостепного Зауралья представлены в монографии В.Т. Ковалевой и С.Ю. Зыряновой86. Можно разделить орнаменты и их композиции на собственно принесенные, «приобретенные» в процессе взаимодействия и нейтральные, которые сложно интерпретировать. Принесенные - в основном немногочисленные орнаменты с солярной и растительной символикой на посуде комплекса с плоскодонной и круглодонной посудой, а также геометрические узоры в виде различных вариантов треугольников, овалов, меандров, ромбов и некоторых неопределимых фигур на тулове сосуда и орнаменты в виде кругов, спиралей, крестов, сетки и пр., помещенные на плоские днища сосудов87. К «приобретенным» (или адаптированным) можно отнести узоры, в частности, на венчике и в придонной части сосудов. Это прежде всего ряды прямых или наклонных насечек, зигзагов, косых крестов, иногда нанесенных на валики и наплывы (имитация крепления формообразующих обручей), две параллельные прямые, возможно, воспроизводящие валик, перечеркнутые наклонными отрезками влево88. Значительное количество орнаментов на плоскодонной и круглодонной посуде имеет вид горизонтальных зигзагов, а иногда через определенные промежутки из их опущенных углов нанесены вертикальные зигзаги в различных вариантах и технике исполнения. К адаптированным можно отнести и растительные узоры на сосудах с круглодонной посудой, «унаследованные», по нашему мнению, от более ранних комплексов. Заключение Вопросы становления неолита и появления керамики в Западно-Сибирском регионе не утрачивают актуальности и важны для понимания особенностей развития не только неолита, но и комплексов последующих эпох. Исследователи не единодушны в обсуждении этих вопросов. Мы считаем, что керамическое производство сформировалось при прямом взаимодействии мигрантов из южных областей и еще не знавшего гончарства аборигенного населения Западной Сибири89, и предлагаем в этот сценарий внести немаловажный, на наш взгляд, возможный сюжет, связанный с имитацией - переносом формообразующих элементов с берестяных емкостей на глиняную посуду. На разных этапах выше обозначенного взаимодействия, которое рассматриваем как систему, отмечаются определенные формы и количество рельефных элементов на керамике. В некоторых ранних, по-видимому, комплексах с плоскодонной и круглодонной посудой рельефные элементы отсутствуют: например, на поселениях Пикушка 1 и Мергень 3, на керамике других (Юртобор 3) фиксируются небольшие наплывы (2,9%) и карнизики (4,4%). В многокомпонентных комплексах, с несколькими керамическими типами (боборыкинский, кошкинский, сатыгинский и др.), в разных количествах отмечаются различные варианты формы верхнего края венчика и небольшие наплывы с внутренней стороны под краем венчика, а также валики. Последние присутствуют на разных памятниках: на Сумпанье 4 (до 33,3%), Сумпанье 6 (3,9%), Нижнем Озере 3 (31,1%), Мергене 6 (21,3%), т.е. практически на трети или четверти всей посуды. На следующем этапе развития неолита, в комплексах памятников кокшаровско-юрьинского, евстюнихинского, козловского, полуденковского и, на наш взгляд, еттовского типа, вся посуда уже круглодонной формы, с достаточно массивными наплывами с внутренней стороны венчика. На поселении Мергень 7 наплывы присутствуют на 72,4 % сосудов козловского керамического комплекса. В Притоболье на поселении ЮАО 15 наплывы с внутренней стороны венчика на козловской посуде жилищ 1, 3, 4 и 6 распределяются следующим образом - 53,8; 56; 26,6 и 41,7% соответственно. На памятнике Евстюниха 1 на евстюнихинской посуде «с внутренней стороны венчика обязательно присутствует наплыв»90. На посуде всех комплексов с круглодонной керамикой, как правило, имеются наплывы с внутренней стороны венчика, а карнизики и валики отсутствуют. В поздненеолитических (сосновоостровских) комплексах наплывы единичны и менее массивны. Рассмотренное изменение рельефных элементов во времени, в нашем представлении, может отражать особенности формирования местного керамического производства, вероятно, определившие своеобразие западно-сибирской неолитической посуды.

About the authors

V. A Zakh

FRC Tyumen Scientific Center SB RAS

Email: viczakh@mail.ru
Tyumen

References

Supplementary files