Vladimir Alexandrovich Kutyrev and Bruno Latour – Philosophe and Philosopher

详细

The article is devoted to comparing the philosophy of V.A. Kutyrev and B. Latour from the point of view of the difference between the two main types of “philosopher” – Philosophe and Philosopher, the first is focused on reflection, the second – on reflex. Despite all the dissimilarity of V.A. Kutyrev and B. Latour’s thinking, several points of contact can be found between them with careful and biased examination.

全文:

Существует замечательная традиция называть научные конференции в честь известных учёных или философов. Например, в Самаре – Борисовские чтения, в Казани – Садыковские чтения, в Нижнем Новгороде – Пироговские чтения и т. д. Тем самым мы отдаём дань уважения и памяти личности, а также её интеллектуальным и творческим достижениям. Но есть те, в честь кого пока ещё не названа ни одна конференция. Просто потому, что их не стало совсем недавно… В 2022 году среди «больших» философов я бы выделил уход мыслителя-футуролога Джеймса Лавлока (26.07.2022), эпистемолога и философа науки Ларри Лаудэна (23.08.2022), логика Сола Крипке (15.09.2022), наиболее интересного, глубокого и самобытного из нижегородских философов последнего полувека, одного из самых влиятельных мыслителей в российской философии этого же периода Владимира Александровича Кутырёва (04.10.2022), социолога и философа Бруно Латура (09.10.2022).

Конечно, это всего лишь совпадение, но В.А. Кутырёв (1943–2022) и Б. Латур (1947–2022), философы совершенно разного склада ума, идейные оппоненты, если не противники друг друга (пусть и заочные), покинули этот мир на одной и той же неделе, первый – во вторник (04.10.2022), а второй – в воскресенье (09.10.2022), с разницей всего в пять дней. Идея сопоставления, сравнения различных философов на основе чисто внешних и случайных совпадений бывает очень плодотворной, и в этом нет ничего нового или странного. Например, «общим местом» является указание на то, что Ф. Ницше умер 25 августа 1900 года, а «наш» В.С. Соловьёв – 13 августа того же года, то есть с разницей меньше двух недель. Именно с этих событий в Европе и в России соответственно, как считали люди того времени, не формально, а по существу начался XX век, «пророками» которого стали эти две фигуры. Или указывают, что три философа разных эпох – тот же Ф. Ницше, а также М. Вебер и М. Фуко – умерли от болезней своего времени: от безумия, «испанки» и ВИЧ/СПИДа соответственно. Да и я сам уже использовал этот «ход мысли», когда указывал на сходство или историческую параллель между смертью двух «подвижников» – того же М. Вебера от «испанки» в 1920 году и китайского врача Ли Вэньляна (Li Wenliang), который заговорил о смертельной угрозе коронавируса всему человечеству ещё в ноябре–декабре 2019 года, продолжавшего свою работу в очаге заражения (г. Ухань) и заплатившего за это собственной жизнью 7 февраля 2020 года, ровно через сто лет после первого [4].

Все эти примеры указывают на важное различие, которое всегда существует в философии. Философ (Philosophe) – это не философ (Philosopher), не учёный и даже не мудрец. Философ, который Philosopher, – это учёный, тот, кто целенаправленно посвятил себя поиску универсальной Истины. Философа, который Philosophe, интересуют в первую очередь те истины, которые могут быть полезны здесь и сейчас. Первый озабочен разумом и душой индивида, а также великими вопросами теологии, метафизики и морали; второго больше интересует общество, чем личность, институты, чем идеи. Philosopher создаёт системы, Philosophe же формулирует программы. Первый в своём идеальном воплощении что-то вроде отшельника, второй – всегда светский человек, стремящийся просвещать, изменять, реформировать, даже ниспровергать и готовый лично принимать активное участие в каждом из этих предприятий. Кто есть кто из этой пары – В.А. Кутырёв и Б. Латур? То, что они не на одной стороне, это очевидно. На первый взгляд, Philosophe – Латур, ведь его идеи на наших глазах воплощаются в реальность hic et nunc. Но не всё так просто…

Несмотря на всю несхожесть мышления В.А. Кутырёва и Б. Латура, при внимательном, пристрастном рассмотрении между ними можно найти несколько точек соприкосновения.

В течение 1980-х годов, как отмечает В.А. Кутырёв, даже социально-гуманитарные науки приобрели «социотехнический оттенок» [2, с. 41]. Латур в этом смысле со своим «техноутопизмом» попал «в струю». Впрочем, сегодня «утопией» объявляют как раз человека как рациональное, телесное, эмоциональное и духовное существо. Спрашивают в стиле М. Горького в его «Климе Самгине», показывающем декадентскую позднецарскую Российскую империю: «А был ли мальчик-то? Может, мальчика-то и не было?…» Именно так, например, это и делает Б. Латур с его «We have never been modern». Эта позиция исходит из сомнения в возможности прогресса при апелляции к возможностям (строго биологическим!) человека.

Одна из самых известных (иногда о ней говорят как об «основополагающей») работ Б. Латура «Наука в действии» (1987) в самом своём названии содержит большую долю юмора или даже издёвки над читателями, ведь по-английски, если прочитать не «Science in Action», а «Science InAction», получится «паралич науки» или даже «парализация наукой»! Если в случае Б. Латура непонятно, он за эту самую парализацию или против, в первую очередь потому, что для акторно-сетевой теории нормативное измерение вообще отсутствует, пустое место (вот почему и «модерна никогда не было»), то В.А. Кутырёв прямо выступает в качестве критика науки. Он так прямо и говорил, что философия науки должна порвать с её обоснованием или легитимизацией. Она возможна только в качестве критики науки, то есть критики науки как неодогмы, тотальной постидеологии.

Известно, что В.А. Кутырёв предлагал обсуждать все проблемы науки и техники публично. В этом смысле его можно назвать «современным левеллером». Б. Латур тоже левеллер, но в диаметрально противоположном смысле – уравнитель «людей» и «вещей» (о необходимости «парламента вещей» мы уже упомянули). Латур, как известно, был сторонником так называемой симметричной антропологии, выступающей за уравнивание людей с вещами, причём любыми, будь то природными или техническими. В немного других терминах философия Б. Латура – это «плоская онтология», где люди и вещи равны, нет никаких иерархий, так как любые иерархии – иллюзия. Для В.А. Кутырёва же это очевидный симптом критикуемого им, едва прикрытого риторикой слепка с положения человека в искусственной среде, его непрерывно умаляющейся здесь роли, вплоть до «потери дара речи». Не случайно, пишет он, сегодня «мыслят деревья, камни, животные, артефакты, отношения между ними – лишь бы не голова… [Человек] не мыслит как таковой, по природе. Если Homo, наряду с другими объектами, и существует, то без sapiens. Такова уж теперь его «природа»… [Н]емыслимое в модернистскую эпоху ценностное уравнивание человека с любыми другими феноменами мира казалось тогда дерзким, но оно доводит до логического завершения лишение его статуса субъекта» [1, с. 427]. Субъект превращается в агента сетей, «сгусток информации»… Б. Латур лишь предвосхитил такое положение, новую (де)онтологию, провозгласив «симметричное равенство вещей и людей». Это действительно уже (де)онтология, то есть и не онтология, а её деконструкция, и не деонтология, поскольку – в очередной раз повторим – здесь нет места ничему нормативному. Это «пресловутая политкорректность, [которая] реализуется как вы(у)равнивание всего: нет ни мужчин, ни женщин, ни белых, ни чёрных, ни больных, ни здоровых, ни умных, ни глупых, ни красивых, ни уродов, ни добра, ни зла» [3, с. 10]. Тем более бытия и небытия. И об этом с восторгом толкуют последователи Б. Латура как о великом достижении в философии науки. Причём у(вы)равнивание идёт по низшему уровню, чтобы было «всё включено». В 1980-е годы даже на Западе первые работы Б. Латура воспринимались как скандальные, не говоря уж о нашей стране… Тогда «уравнивание людей с вещами [было] скандал[ом]. Теперь… [же] в основном восторженные пересказы как нового слова в философской антропологии. «Тёмное Трансвековье». Время Mortido» [3, с. 278].

Ещё раз подчеркнём главную претензию к акторно-сетевой теории – всё эмпирическое здесь делается нормативным («что есть, то и должно быть»), тогда как всё нормативное рассматривается как эмпирия. Но самая эта схема «извращения» как нельзя лучше подходит для понимания смысла понятия сегодняшней «метаморфозы» философии. В своей последней (финально-терминальной) работе «A Metamorphosis» (2021) Б. Латур определяет: метаморфоза – это когда нормальное становится патологией, а патология – нормой. Латур «искренне» (!?) радуется, когда находит подтверждение его теория (акторно-сетевая – ANT), согласно которой человек ничем не отличается, а значит, и ничем не лучше муравья (игра слов, так как «ant» по-английски как раз «муравей»), а человеческое общество – муравейника. Он прямо-таки испытывает воодушевление, даже трепет, рассуждая о всеобщем карантине, самоизоляции времён пандемии коронавируса как о свидетельстве того, что мы действительно превращаемся в муравьёв, термитов, насекомых, прямо как «кафкианский» Грегор Замза. Неважно, что это свидетельство такое извращённое и превратное. Главное, что его «мысль» о «пастеризации Франции» в глобальном масштабе совпадает с «коронавизацией» всего мира.

Для большинства Б. Латур лучше всего ассоциируется с акторно-сетевой теорией (ANT). Он также хорошо известен, особенно среди представителей гуманитарных наук, как тонкий аналитик современности и, в более узком смысле, как энергичный защитник окружающей среды. Менее широко известны обширные труды Б. Латура по религии. Лекции Латура в Гиффорде в 2013 году «Лицом к лицу с Геей: новое исследование естественной религии». Их основная идея: Мы (Люди) – всего лишь её (Геи) микробиота! Микрофлора… Вот откуда такой интерес к Пастеру и затем к коронавирусу!

С точки зрения В.А. Кутырёва, существуют средства, соразмерные человеку, а есть превышающие его. При этом мощность средств образует огромное поле притяжения целей, задавая их выбор и содержание. И чем мощнее средства, тем мощнее это поле. Технические силы требуют приложения. В этом Б. Латур совершенно прав. Но став постчеловеческими, они приобретают онтологическую самостоятельность и собственную рациональность. Превращаются в «целевую причину». Многочисленные «пост» – постструктурализм, постклассическая и постнеклассическая наука, постиндустриальное общество, постистория и постхристианство, постмодерновая культура, наконец, – всё это приближение и частное проявление постчеловеческих свойств окружающей нас реальности в целом, когда человек становится элементом, «фактором» чего-то им созданного и более сложного. Это мир, созданный и создаваемый самим человеком, но приобретающий независимость от своего творца. Actus hominis contra actus humanus¹ ! Идеологией этого мира является новационизм. В христианстве отношение «по умолчанию» к любому «новационизму» – это ересь, которая отвергается, проходит через соответствующие горнила и фильтры. В новационизме же, наоборот, ереси как раз с ходу принимаются на веру. Так, например, постмодернизм – прямая, доведённая до логического конца установка на самоценность новаций. Новационизм – это прогресс ради прогресса.

В самом начале 2023 года я присутствовал на одном научном мероприятии, темой которого была «трансгрессия». Каких только точек зрения и подходов к этой проблеме не было! Бесконечное многообразие, энцикл педическое. Но вообще все они сводятся к одной-единственной основной схеме: трансгрессия суть «переход через границы наличного»; не имеет значения, как понимаются данные границы, – как трансцендентные или имманентные. В действительности же трансгрессия как «переход через границы», их преодоление – это только половина содержания этого понятия. Такое, ставшее сегодня уже традиционным понимание трансгрессии «уравновешивается противонаправленной тенденцией к созданию и обереганию границ. Это установка на самоограничение, на полагание границ и их сохранение… Это ницшевское Selbst-Uberwindung, которое утверждает не выход за свои собственные границы, не самопреодоление, но добровольное самоопределение и самоограничение. Бытию-вне-себя, становлению иным противопоставляется стремление к бытию-в-себе, к обретению своих собственных границ и их осознанному полаганию. [Это] необходимость воспитания осознанного чувства границы. При этом речь не идёт о замыкании в ограниченном пространстве и тотальной отгороженности от всего иного. Напротив, именно осознание собственных границ и их принятие выступает в качестве необходимого условия человеческого бытия и подлинной коммуникации. Граница одновременно разграничивает и соединяет. [Самой] жизни, понимаемой как воля к власти, присуще и имманентное стремление к достижению максимальной степени могущества… Консерватора [в случае В.А. Кутырёва – «антропоконсерватора»] интересует не вопрос о том, как преодолеть границы, выйти за границы, избежать ограничений, а вопрос о том, как удержать и сохранить границы… Человек в оптике консерватизма – защитник границ» [5, с. 81–97]. Даже по Гегелю, отрицание границ является косвенным способом их утверждения, в то время как осознание границ уже предполагает их переход.

Итак, в ситуации «новационизма» Б. Латур оказывается всего лишь Philosopher – тем, кто следует течению («следуйте за сетями»!), рефлексу, в то время как В.А. Кутырёв – рефлексирующий, то есть преобразующий реальность Philosophe!

¹ Деяния человека против человека (с лат.).