Paul lulius Möbius. Ueber das pathologische bei Nietzsche. Wiesbaden. 1902

Abstract

Nietzsche was so unhappy in his personal life that one can approach his philosophical works with an unusual criterion of psychiatry. We also remember Auguste Comte, who in the second period of his philosophical activity also attracted the attention of psychiatrists.

Full Text

Ницше въ своей личной судьбѣ былъ такъ несчастенъ что къ его филосовскимъ произведеніямъ можно подходить съ необычнымъ критеріемъ психіатріи. Намъ припоминается еще Огюстъ Контъ, который во второмъ періодѣ своей философской дѣятельности тоже обратилъ на себя вниманіе психіатровъ. Möbius задался цѣлію прослѣдить, въ какой мѣрѣ и въ какихъ произведеніяхъ Ницше сказывается вліяніе душевной болѣзни, которою страдалъ этотъ мыслитель въ по- слѣдпіе годы своей жизни. Въ публикѣ распространенъ взглядъ, будто своеобразная философія Ницше тѣсно связана съ его недугомъ, возникшимъ на почвѣ умственнаго переутомленія. Неосновательность такого убѣжденія очень легко понять, если вспомнить, что прогрессивный параличъ, которымъ страдалъ Ницше,—болѣзнь эксогенная, результатъ отравленія организма. Правда, анамнестическія данныя указываютъ, что геніальный философъ страдалъ хронической формой мигрени и проявлялъ нѣкоторые симптомы „душевной дисгармоніи“ на почвѣ наслѣдственнаго отягощенія. Весьма важнымъ представляется выяснить, началось ли страданіе Ницше въ періодъ его творческаго расцвѣта и насколько оно отразилось на характерѣ и содержаніи его оригинальной мысли. Трудно въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ вполнѣ точно установить начало прогрессивнаго паралича, тѣмъ менѣе возможно прослѣдить начало недуга у Ницше, страдавшаго мигренью и злоупотреблявшаго хлораломъ. Мигрень перешла къ нему наслѣдственно, форма ея—атипическая. Въ 71 г. Ницше перенесъ желтуху и воспаленіе кишекъ. Вскорѣ онъ сталъ страдать безсонницей и уѣхалъ по совѣту врачей въ Италію; 6-ти недѣльное пребываніе въ Lugano значительно возстановило его силы; въ 73 г. Ницше переноситъ болѣзнь глазъ (вѣроятно, chorioiditis) и долгое время страдаетъ расширеніемъ желудка. Повидимому, авторъ „Заратустры“ давно обнаруживалъ симптомы нервозности; Ницше—потомокъ невропатической семьи. Отецъ его умеръ отъ какой-то мозговой болѣзни. Въ 76 г. Ницше писалъ своему другу; „мой отецъ умеръ на 36 году отъ воспаленія мозга“. Со словъ его родныхъ и домашнихъ врачей можно установить, что отецъ философа, пасторъ, страдалъ эпилеп- тоидными припадками; послѣ одного паденія болѣзнь усилилась; незадолго до смерти онъ ослѣпъ. Есть основаніе предполагать въ данномъ случаѣ опухоль мозга, т. е. болѣзнь не передающуюся наслѣдственно. Отъ своего отца Ницше унаслѣдовалъ музыкальный талантъ, крѣпкое тѣлосложеніе, міопію и, какъ сказано, мигрени. Мать его была женщина умная, ей онъ обязанъ своими поэтическими задатками и богатой фантазіей. Одна изъ тетокъ философа покончила жизнь самоубійствомъ. Ницше отличался, какъ уже было упомянуто, крѣпкимъ сложеніемъ и хорошимъ питаніемъ. Окружность его черепа—57 ctm. Лѣвая половина лба болѣе выпукла, нежели правая; лѣвая глазная щель уже правой. Вообще замѣтныхъ физическихъ признаковъ вырожденія не было. Еще будучи ученикомъ, Ницше ниталъ особое влеченіе къ музыкѣ, которой очень прилежно занимался. Результатомъ его музыкальнаго таланта явились нѣкоторыя композиціи. Въ 87 г. онъ написалъ Requiem, какъ бы привѣтственную пѣснь собственной смерти. На ряду съ музыкальными способностями Ницше очень рано сталъ обнаруживать творческій талантъ. 4-хъ лѣтнимъ мальчикомъ онъ уже могъ читать и писать, шести лѣтъ—онъ съ чувствомъ читалъ наизусть молитвы, такъ что его прозвали „маленькимъ пасторомъ“. Чрезъ нѣсколько лѣтъ Ницше начинаетъ сочинять фантастическіе разсказы, 13 лѣтъ пишетъ свою первую біографію. Съ этого періода творческая искра все болѣе и болѣе разгоралась. Нѣкоторыя его лирическія произведенія Ziegler называетъ перлами. Очень трудно давалась Ницше математика, которой онъ не любилъ. Его влекло къ философіи, особенно метафизической. „Міръ какъ воля и представленіе“ Шопенгауэра глубоко волновалъ молодого философа, и Шопенгауэра онъ считалъ своимъ воспитателемъ¹ Философъ-теоретикъ Ницше стушевывается предъ философомъ-практикомъ. Онъ прежде всего моралистъ. На ряду съ метафизикой объектомъ его насмѣшки является скептицизмъ² Характеръ этого великаго человѣка отличался мягкостью, уступчивостью. Если въ немъ и была нѣкоторая доля жестокости, то онъ проявлялъ ее только какъ писатель въ полемикѣ. Непреклонная воля, неустрашимость, энергія и самолюбіе, доходившее до тщеславія—отличали его среди всѣхъ его сверстниковъ: такъ напр. онъ гордился своимъ знакомствомъ съ знатными лицами. Это же проглядывало въ тонѣ его позднѣйшихъ произведеній, въ его нароставшемъ ожесточеніи, стремленіи побѣдить противниковъ, его озлобленіи противъ Германіи, ненасытномъ исканіи сочувствія и одобренія³. Характерной чертой, которая собственно составляла болѣзненное ядро въ психической конституціи Ницше, было отсутствіе чувства мѣры, т. е. недостатокъ благоразумія, склонность къ преувеличенію, къ фанатизму.

Экзалътативное восхищеніе чужими идеями уступаетъ мѣсто самопоклоненію. То, что вчера считалось кумиромъ, сегодня безжалостно повергается въ прахъ. Послѣднее можно отчасти приписать возрасту: вѣдь молодежь можетъ пьянѣть безъ вина. Со своими товарищами Ницше поддерживалъ дружескія отношенія. Влеченіе къ равесникамъ проявлялось у него тѣмъ болѣе, что онъ неохотно знался съ женщинами и былъ пуританиномъ, хотя самъ считалъ дѣвственность „безполезной полудобродѣтелью“. Студентомъ Ницше отличался скромностью и не принималъ участія въ попойкахъ. Въ алкоголизмѣ онъ видѣлъ причину вырожденія. Авторъ не усматриваетъ у Ницше признаковъ неврастеніи, меланхоліи или навязчивыхъ идей, считая его лишь въ нѣкоторой степени дегенерантомъ. Ницше чувствовалъ особое влеченіе къ больнымъ людямъ (les nerveux se recherchent). Его любимцами были Шуманъ, Вагнеръ, Шопенгауэръ, Гёльдерлинъ, Флоберъ, Боделэръ, Достоевскій, Паскаль. Замѣчательно, что идеи Ницше тожественны съ взглядами нѣкоторыхъ эстетовъ и „одержимыхъ“ героевъ. Первыя философскія работы Ницше были страстны и чрезмѣрно напыщены, но увлекательны. Книга о происхожденіи трагедіи задѣла многихъ филологовъ, но философы признали его авторитетъ. По этому поводу ИіЪЪеск писалъ: „это произведеніе—искусстный философскій диѳирамбъ въ духѣ Шопенгауэра и Вагнера, въ немъ бродитъ молодое вино плѣнительнаго безумія, но въ общемъ онъ очень интересенъ, этотъ родъ ingenii можетъ освѣжить нашу заплѣсневѣвшую филологію“. Особенно замѣчательны въ этой книгѣ цимны Діонису; впослѣдствіи они снова вспыхнули у больного Ницше. Интересно отмѣтить при этомъ, что Діонисъ—богъ истеріи. Его культъ напоминаетъ существующій нынѣ на востокѣ культъ религіознаго самобичеванія. Появленіе Діониса изъ Ѳракіи въ Грецію порождало массовый энтузіазмъ, сходный съ эпидеміей среднихъ вѣковъ. „Несвоевременныя размышленія“ носятъ полемическій характеръ; быть можетъ, это лучшее, что написалъ Ницше. Если показать юношескія произведенія Ницше опытному врачу, не знающему о позднѣйшихъ событіяхъ его жизни, то онъ скажетъ: „авторъ не только даровитый человѣкъ, но и очень нервный“—но заподозрить душевное заболѣваніе было-бы невозможно. Когда появилось „человѣческое,, слишкомъ человѣческое“—оно изумило всѣхъ, и многіе называли автора душевно-больнымъ. Въ настоящее время мы относимся сдержаннѣе къ этому труду Ницше, нежели читатели 78-го года. Хотя произведеніе это изобилуетъ многими неясными идеями и даже неоригинальными, но тамъ все же много своеобразнаго и интереснаго. Слѣдовъ душевнаго заболѣванія не обнаруживается въ немъ. Характерно только одно: форма. Ницше, въ силу особенностей своей умственной природы, отчасти и въ силу болѣзни глазъ, мѣшавшей ему сосредоточиваться на пространномъ и діалектическомъ развитіи мыслей, прибѣгалъ къ афоризмамъ, онъ былъ, если можно выразиться, рабомъ афоризма и самъ сознавалъ это. Но то, что подобаетъ фельетонисту, не вправѣ дѣлать строгій мыслитель. Всѣ его недостатки проявились въ этомъ стилѣ: нетерпѣливость, непостоянство, односторонность, высокомѣріе. Обширный запасъ мыслей и наблюденій, отрывочно и скачками изложенный, представляется труднымъ для чтенія, вниманіе разсѣивается, возникаетъ раздраженіе и неудовольствіе; но шагъ за шагомъ удается уловить основныя идеи и воззрѣнія автора, какъ напр. ниспроверженіе старой морали. Въ Ницше были двѣ души: одна стремилась къ диѳирамбамъ, другая, холодная и критическая, трепетала вызовомъ и угрозой. Если въ юношескомъ возрастѣ царила первая, то теперь наступила очередь второй. Но реакція была неизбѣжна и она проявилась въ усовершенствованіи рѣчи. Проза Ницше была въ этотъ періодъ „зрѣлой и сладкой“. Но на ряду съ измѣненіями въ нормальномъ направленіи замѣчается усиленіе болѣзненной возбудимости, манерности выраженій. Все же въ этотъ періодъ еще нельзя найти слѣдовъ прогрессивнаго паралича... Авторъ приходитъ къ заключенію, что уже „Заратустра“ носитъ явные слѣды душевной болѣзни. Уже конецъ 4-го тома „Веселой науки“ внушаетъ нѣкоторое подозрѣніе. Словами „incipit tragoedia“ Ницше начинаетъ свою душевную трагедію.... Болѣзнь Ницше вначалѣ затронула не интеллектъ его, а главнымъ образомъ сферу чувствъ. Здѣсь особенно бросается въ глаза euphoria, переоцѣнка своего самочувствія. Достаточно указать на его приписки; „написано въ прекрасномъ мѣсяцѣ январѣ 1882 г.“, „даръ одного мѣсяца“, какъ назвалъ Ницше свое произведеніе. 4-й томъ сочиненій начинается эпиграфомъ „Sanctus lanuarius“, далѣе приписка „изъ счастливаго уединенія мыслителя“. Весьма вѣроятно, что еще раньше бывали небольшія вспышки болѣзни. Ницше, какъ видно изъ 2-й части „Несвоевременныхъ размышленій“, смѣялся надъ ученіемъ Пиѳагорейцевъ о вѣчномъ возвращеніи всѣхъ вещей. Если въ 81 г. ему приходитъ на умъ та же мысль и онъ чувствуетъ себя потрясеннымъ ею, какъ страшной истиной, то мы имѣемъ право думать о психической ненормальности. Все ученіе о вѣчномъ возвращеніи самое слабое, что Ницше произвелъ. Это было его послѣдней бездной, гдѣ потонула его здоровая мысль. Въ январѣ 83 г. снова замѣчается взрывъ экзальтаціи; январь и февраль мѣсяцы онъ провелъ въ Rapallo. По его словамъ, онъ написалъ каждую изъ 3 частей „Заратустры“ въ теченіе десяти дней. Во всякомъ случаѣ не подлежитъ сомнѣнію, что всѣ главы „Заратустры“ были написаны невѣроятно быстро (внушаемость), Именно въ это время Ницше говорилъ, будто каждая отдѣльная строка была написана по наитію свыше. Этого нельзя назвать „furor poeticus“, это прямо указываетъ, что „Заратустра“—плодъ патологическаго состоянія автора. Но нельзя не упомянуть, что это произведеніе имѣетъ свои достоинства и что не все нелѣпое и чудовищное въ немъ можно отнести къ параличу. Дѣло въ томъ, что существуетъ мнѣніе, будто при прогрессивномъ параличѣ можно изрѣдка наблюдать усиленіе творческой дѣятельности (Parant и др.), такъ какъ параличъ—заболѣваніе локализированное, очаговое; подъ вліяніемъ гипереміи мозга (?) можетъ быть временный подъемъ творчества не въ сферѣ, конечно, серьезнаго мышленія, а скорѣе поэтической фантазіи и краснорѣчія, какъ это наблюдается нерѣдко у алкоголиковъ.

Дѣйствительно, можно предположить , что Ницше не могъ бы произвести своего „Заратустры“ безъ мозговаго импульса. Въ его другихъ произведеніяхъ красоты рѣчи и поэтическая образность мало по-мялу блѣднѣютъ, въ „Заратустрѣ“ же нѣтъ никакихъ слѣдовъ психическаго утомленія, тамъ все время рельефно выступаютъ образцы недюжиннаго творчества и энергіи и скорѣе устаетъ читатель, нежели авторъ⁴ Но помимо начала душевной болѣзни надо въ данномъ случаѣ принять во вниманіе также непостоянство характера Ницше, усиленіе нервозности на почвѣ хронической cephalalgi’u, вліяніе скитальческаго образа жизни, одиночества, конфликтовъ съ окружающими, равнодушіе публики и наконецъ привычка къ хлоралу. Несомнѣнно, что послѣднему обязаны грезы, которыми изобилуетъ „Заратустра“, тотъ капризный полетъ мысли и чувства, который поражаетъ читателя.

Строго говоря, если разобраться въ „Заратустрѣ“, то можно видѣть, что въ сущности мы сталкиваемся тамъ съ обыденными людьми, которыхъ можно встрѣтить всюду. Naumann въ своихъ комментаріяхъ къ „Заратустрѣ“ говоритъ, что только эстетическій принципъ, личный вкусъ, образное мышленіе обнаруживаютъ въ этомъ произведеніи извѣстную послѣдовательность и единство, наоборотъ тщетно будемъ мы искать логическаго равновѣсія въ этой стихійной образности мышленія. Въ первыхъ главахъ особую роль играетъ „сверхчеловѣкъ“. Уже многіе критики указывали, какимъ скуднымъ представляется этотъ образъ. Начало прогрессивнаго паралича даетъ между прочимъ картину ослабленія чувства вкуса и нѣжности, такта, скромности и стыдливости. Очень ясно у Ницше патологическое отсутствіе эстетическаго вкуса, напр. выраженіе въ родѣ: „испейте млека и усладь изъ вымени свѣта!“; въ другомъ мѣстѣ сравненіи друзей съ абсцессами, и т. д.

Въ 4-й части книги проявленіе болѣзни выступаетъ рельефнѣе. Нарушеніе задерживающихъ функцій прогрессируетъ здѣсь; объ упадкѣ интеллектуальной способности еще не можетъ быть рѣчи, на первый планъ выступаютъ его завѣтныя идеи: борьба съ слабостью, состраданіе, хвала мощи и власти, вражда къ христіанству. На ряду съ этимъ усиливается отсутствіе эстетическаго вкуса и здраваго мышленія, ясный бредъ величія.

Довольно туманно и нелогично разсказываетъ авторъ о „высшихъ людяхъ“ (т. е. dégénérés supérieurs). Примѣромъ бредовыхъ идей можетъ служить выраженіе: „я ищу истаго, чистаго, смысломъ единаго, всесправедливаго, кладезь знаній, великаго человѣка; развѣ ты этаго не знаешь, Заратустра? Я ищу Заратустру!“

Похотливость видна изъ слѣдующей фразы: „я думаю, вы похожи на тѣхъ, которые долго смотрѣли на нагихъ пляшущихъ дѣвушекъ“. Нельзя сказать, что болѣзнь вызываетъ похотливость и цинизмъ, послѣдніе въ каждомъ изъ насъ найдутся и разъ болѣзнь уничтожаетъ чувства стыдливости, они и проявляются наружу. Не слѣдуетъ думать, что Ницше былъ похотливѣе другихъ, но это обстоятельство указываетъ, что мозговое страданіе нарушило именно моральную сферу.

Самая противная черта въ образѣ Ницше—его мальчишескія издѣвательства надъ христіанскимъ ученіемъ и догматами—обязана его болѣзни. Богохульство въ „Заратустрѣ“ еще рѣзче, нежели безпутная брань въ „Антихристѣ“. Всѣ мысли Ницше въ „По ту сторону добра и зла“ сводятся къ тому, что „сильные тѣломъ и духомъ—лучшіе люди“. Если бы Ницше былъ въ состояніи развить свою идею путемъ біологическимъ, то онъ создалъ бы безъ сомнѣнія нѣчто выдающееся, но знаній біологіи у него не было. Обостренность самосознанія и появившаяся душевная болѣзнь усилили его неспокойное настроеніе, довели его самомнѣніе до степени бреда, отняли у него осторожность и скромность, и все превратилось въ каррикатуру.

Въ психологіи Ницше проглядываютъ многообѣщающіе зачатки. Его ученіе о томъ, что „я“—продуктъ общества, совмѣстное нарожденіе многихъ душъ—въ основѣ своей не ново, но правильно. Если бы ему удалось выяснить себѣ сущность инстинктовъ и склонностей, о которыхъ онъ такъ часто говоритъ и все это привести въ стройную систему, то онъ сталъ бы выдающимся изслѣдователемъ въ психологіи. Повидимому, у него мелькали идеи, родственныя идеямъ Галля и₇ быть можетъ, онъ предполагалъ, что онѣ разрѣшатъ моральную проблему, которая его занимала. Понятно это требуетъ терпѣнія и знакомства съ различными тинами человѣка, а это было не въ натурѣ нетерпѣливаго Ницше. Вообще же можно сказать, что не смотря на болѣзнь, основныя идеи Ницше очень цѣнны. Послѣ „По ту сторону добра и зла“ Ницше написалъ: „Къ генеалогіи морали, полемика“. Работа написана ускореннымъ темпомъ, но въ тонѣ солиднаго ученаго, безъ какихъ-либо умственныхъ выходокъ. Это сочиненіе написано въ свѣтломъ промежуткѣ болѣзни. Въ 86 г. Ницше пишетъ Seidlits у: „когда философъ боленъ, то это уже почти аргументъ противъ его философіи. Я долженъ обратить вниманіе на то, что я поразительно быстро поправляюсь съ тѣхъ поръ, какъ я занимаюсь философіей и не служу болѣе ложнымъ кумирамъ“. Но его euphoria продолжается недолго, она смѣняется печальнымъ настроеніемъ и чувствомъ одиночества, какъ это видно изъ многихъ писемъ Ницше. Въ этотъ періодъ времени у него замѣчается шадкая походка, какіе-то припадки, неаккуратность въ уходѣ за собой, страхъ за свою жизнь. Второй періодъ усиленной продуктивности Ницше относится къ 88 году: въ теченіе 8 мѣсяцевъ онъ написалъ шесть сочиненій: „Дѣло о Вагнерѣ“, „Nietzsche contra Wagner“, „Воленіе мощи“, (1-ю часть) „Сумерки боговъ“, „Гимнъ Діонису“ и автобіографическія замѣтки подъ заглавіемъ: „ессе homo“. Все это периписано и корректировано имъ самимъ.

Вагнера онъ называетъ „неврозомъ“, „Протеемъ вырожденія“, „Каліостро современности“, его искусство — „больнымъ“, его проблемы—„истерическими“ и упоминаетъ обо его „конвульсивныхъ аффектахъ“. Вся эта характеристика можетъ быть смѣло отнесена къ Ницше. Въ это же самое время Ницше говоритъ: „я подарилъ нѣмцамъ самыя глубокія книга, какія они когда либо имѣли—достаточно для того, чтобы они ничего не поняли“ „Генеалогія морали имѣетъ счастье быть доступной только для самаго глубокаго ума, для остальныхъ же это недоступно“. Въ „Антихристѣ“ мы встрѣчаемъ чисто дѣтскія разсужденія, ошибки въ историческихъ фактахъ, необычное ожесточеніе, вызванное болѣзненнымъ состояніемъ. Патологическая спѣсь и euphoria на ряду съ тоскливымъ настроеніемъ проглядываетъ въ „гимнахъ“. Въ 88 г. Ницше написалъ „ессе hemo“. Въ предисловіи къ этой аутобіографіи замѣтно обнаруживается повышенное самочувствіе. Ницше пишетъ: „въ этотъ чудный день, когда все цвѣтетъ, на мою жизнь палъ лучезарный блескъ, кругомъ меня очарованіе; не напрасно я похоронилъ сегодня свой 24-й годъ; что въ немъ было жизни, то я спасъ, то безсмертно, первая книга „переоцѣнки всѣхъ цѣнностей“, „пѣсни Заратустры“, „Сумерки боговъ“, моя попытка философствовать съ молотомъ въ рукахъ—все это дары этого года, даже его послѣдней четверти какое чувство благодарности я испытываю! Итакъ я разскажу свою біографію“... „Письма“ 88 г. замѣчательны по своему почерку: буквы большія, неровныя, штрихи грубые, обнаруживаютъ дрожаніе и нетвердость руки. Въ одномъ мѣстѣ писемъ сказано: „рукопись почти отпечатана, она была уже однажды мнѣ возвращена по неразборчивости“; замѣтнаго пропуска слоговъ не было. Многія письма полны бреда величія: такъ напр. „Заратустру“ Ницше называетъ „библіей человѣчества“, которая должна быть переведена на семь языковъ и разойтись въ милліонахъ экземпляровъ“. „Милліоны“— это, такъ сказать, символъ обычнаго бреда паралитика. Въ дальнѣйшемъ медленномъ теченіи болѣзни замѣчается рядъ экзацербацій и ремиссій, продолжительное сохраненіе интеллекта.

До 88 г. параличъ Ницше проявлялся въ прекращеніи задерживающихъ моментовъ, отсутствіе чувства усталости, епрѣогі’и, смѣнявшейся печальнымъ или гнѣвнымъ состояніемъ, притупленіи моральныхъ и эстетическихъ впечатлѣній. Нарушеніе психики рѣзко обнаруживалось въ началѣ января 89 г. Выйдя однажды изъ дому, Ницше упалъ, потерявъ сознаніе. Двое сутокъ продолжалось летаргическое состояніе, послѣ чего онъ сталъ проявлять признаки возбужденія, громко разговаривалъ съ собою, кричалъ, смѣялся. Всякія свои замѣтки онъ подписывалъ „Діонисъ“. 10-го января Ницше поступилъ въ Базельскую психіатрическую лечебницу. Изслѣдованіе выяснило у него неравномѣрность зрачковъ, вялую реакцію ихъ на свѣтъ, strabismus convergens, повышеніе сухожильныхъ рефлексовъ, спутанность сознанія, экзальтацію, бредъ величія (онъ воображалъ себя властелиномъ Турина). Съ 18-го января Ницше переходитъ въ Іенскую клинику, гдѣ остается до марта 1890 г. Отмѣчены бредъ величія (онъ— Фридрихъ Вильгельмъ IV), неправильная оцѣнка окружающаго. Лѣтомъ 1890 г. онъ былъ выписанъ изъ клиники; слабоуміе его прогрессировало, появились припадки, приковавшіе его къ постели. Въ 1897 г. Ницше былъ отвезенъ въ Веймаръ. 25 августа 1900 г. не стало мыслителя. Болѣзнь этого великаго человѣка тянулась 19 лѣтъ, не считая продромальнаго періода, продолжавшагося около десяти лѣтъ. Необычно долгое теченіе болѣзни! Если публика во всѣхъ произведеніяхъ Ницше готова видѣть только перлы, то ее надо предостеречь: эти перлы нанизаны душевно-больнымъ человѣкомъ. Интересны тѣ черты, которыя Möbius извлекаетъ изъ сочиненій геніальнаго безумца, для того, чтобы вскрыть патологическіе моменты его творчества. Но не трудно видѣть, что авторъ очень суммарно и поверхностно отнесся къ положительной, нормальной сторонѣ философіи Ницше; а только нормальное могло бы вполнѣ оттѣнить печальныя аномаліи въ творчествѣ несчастнаго Ницше.

¹ Какъ извѣстно, ученіе Ницше носитъ въ нѣкоторой мѣрѣ характеръ переоцѣнки философіи Шопенгауэра

² Vaihinger сводитъ философію Ницше къ слѣдующимъ 7 пунктамъ: антиморальная тенденція, антидемократическая, антифеминистическая, антиинтеллектуальная, антипессимистическая, антирелигіозння и антисоціальная. Примеч. реф

³ Какъ извѣстно, онъ считалъ себя потомкомъ польскихъ аристократовъ.

⁴ Вообще, необыкновенная образность мышленія Ницше, преобладавшая надъ логической способностью и даже подавлявшая ее, можетъ счи таться несомнѣннымъ психопатологическимъ симптомомъ. Для того, чтобы мыслить, Ницше долженъ былъ непремѣнно воплощать свои мысли въ образцы,—иначе онъ не могъ.Реф.