Возможность использования биомедицинских клеточных продуктов в лечении хронических гломерулонефритов

Обложка


Цитировать

Полный текст

Аннотация

Рассматриваются основные принципы рациональной терапии гломерулонефритов, исходя из этиологии, клинических проявлений и патоморфологических вариантов их различных форм. Установлено, что гломерулонефриты могут быть первичными (этиология, как правило, неизвестна) и вторичными, когда заболевание возникает на фоне другой патологии (системная красная волчанка, васкулит, гепатит, онкологические заболевания, хронические вирусные и бактериальные инфекции). Показано участие патологических, генетических и системных факторов в развитии различных форм гломерулонефритов. Описана характерная клиническая картина заболеваний и степень вовлеченности в них почечных структур. На фоне тяжести течения и распространенности различных форм гломерулонефритов особенно важной представляется разработка терапевтических подходов, направленных на полное восстановление функций почек и излечение пациентов. Одним из таких подходов является применение биомедицинских клеточных продуктов на основе аллогенных мезенхимальных мультипотентных стромальных клеток и гемопоэтических стромальных клеток. Известно, что наилучшего результата удается достичь при использовании биомедицинских клеточных продуктов в комплексной терапии со стандартными методами лечения (применение цитостатиков и стероидных противовоспалительных препаратов) и альтернативными медикаментозными подходами (комбинирование препаратов моноклональных антител и полиэнзимных препаратов). При этом применение стандартных и альтернативных подходов не приводит к полному выздоровлению пациентов, а лишь переводит течение заболевания из фазы обострения в ремиссию. Показана актуальность дальнейшей разработки биомедицинских клеточных продуктов аллогенных мезенхимальных мультипотентных стромальных клеток костного мозга, проверка их безопасности и эффективности в доклинических и клинических исследованиях.

Полный текст

Гломерулонефрит (ГН) впервые был описан в 1827 г. и продолжает оставаться актуальным и до конца не изученным заболеванием в настоящее время. Сегодня под ГН понимают группу прогрессирующих воспалительных заболеваний почек, при которых поражение почечных клубочков происходит посредством аутоиммунной реакции [1].

Среди болезней почек ГН являются широко распространенными заболеваниями, повсеместный рост вновь выявляемых случаев ГН при невысокой эффективности методов терапии и тяжести последствий приводит к зависимости от процедур диализа и необходимостии поиска донора для пересадки почки, что определяет важность проблемы ГН в масштабе всего мира [2, 3].

Стандартные методики терапии различных форм ГН не всегда эффективны, не позволяют достичь полного выздоровления. Применяемые схемы лечения работают в отношении не всех форм ГН [4, 5]. Сейчас становится все более очевидным высокий терапевтический потенциал биомедицинских клеточных продуктов (БМКП) как радикального метода лечения хронических заболеваний. J. Meiling et al. [6] отмечают эффективность применения мезенхимальных мультипотентных стромальных клеток (ММСК) и гемопоэтических стволовых клеток (ГСК) в терапии ГН.

В диагноз ГН включены этиология, патогенез и клинические проявления, что часто вызывает сложности для корректной диагностики [7, 8]. Согласно представлениям об этиологии ГН, различают первичный (идиопатический) и вторичный ГН [9]. Первичные ГН — заболевания, в основе которых лежат исходные морфофункциональные нарушения в почках, этиология их, как правило, неизвестна. Обычно они считаются проявлениями аутоиммунных процессов [10, 11, 12]. Кроме того, в некоторых случаях можно говорить о генетической предрасположенности к ГН. Например, при синдроме Альпорта мутации в генах COL4A5 (X-сцепленное наследование), COL4A3 или COL4A4 (аутосомно-рецессивное наследование) приводят к дефектному синтезу коллагена типа IV с последующей дисфункцией и воспалением почечных клубочков [13, 14].

Вторичные формы ГН возникают на фоне уже существующей исходно непочечной патологии разной этиологии и генеза: стрептококковой инфекции у детей [15, 16], перенесенных бактериальных инфекций кожи и оториноларингологических органов [17, 18], вирусного гепатита, системной аутоиммунной болезни, онкологических, метаболических заболеваний — и нередко даже сопутствуют калорийной недостаточности [19, 20]. В последние три десятилетия в странах Европы, Северной Америки и Австралии отмечают увеличение доли пациентов старше 60 лет с вновь выявляемыми ГН, возникающими на фоне иммуноподавляющих факторов: сахарный диабет, низкий социально-экономический статус, хронические бактериальные или вирусные инфекции, онкологические заболевания, нерациональная антибиотикотерапия [21, 22, 23].

ГН могут быть диагностированы в любом возрасте [24], но чаще их обнаруживают у пациентов 3–7 и 20–40 лет, причем с возрастом частота их возникновения увеличивается [25, 26]. Первичные ГН чаще наблюдают у мужчин, чем у женщин (1.4:1), для вторичных ГН этот показатель зависит от основного заболевания: волчаночный ГН выявляют среди женщин в 2 раза чаще, чем у мужчин [22].

Морфологические изменения клубочков почек при ГН описывают как экстракапиллярные экссудативные и пролиферативные, интракапиллярные мембранозные и мезангиально-пролиферативные фибропластические гломерулиты. В основе гломерулита лежит фибропластическая трансформация эндотелия и эпителия капсулы, пролиферация клеток мезангиума и гиперпродукция коллагена мезангиальными клетками. Избыточно образующиеся массы коллагена превращаются в гиалин [27, 28].

Известно, что при работе механизмов аутотолерантности существует риск нарушений и, как следствие, ускользания от аутоагрессивного действия избежавших делеции в тимусе высокоавидных Т-клеток и соответственно продукции высокоаффинных иммуноглобулинов класса G (IgG), связанной с Т-клетками. Причем собственно механизмы повреждений тканей при аутоиммунных заболеваниях различны. В тех случаях, когда антиген локализован в каком-либо одном органе, наибольшее значение имеет гиперчувствительность II типа, опосредованная IgG и различными эффекторными клетками. При органонеспецифических аутоиммунных заболеваниях, когда антиген не сосредоточен в одном органе, основную роль играет отложение иммунных комплексов (гиперчувствительность III типа), опосредуемое комплементом и эффекторными клетками [29]. В конечном итоге патоморфологи выявляют ГН, индуцированный IgG к базальной мембране клубочков: мембранозную нефропатию, вызываемую антителами к собственным антигенам клубочка, волчаночный нефрит и ГН на фоне некротизирующего васкулита [16].

В соответствии с современными представлениями о ГН описанные выше повреждения клубочков, сопутствующие поражению фильтрационного барьера, сопровождаются появлением одного или нескольких синдромов: мочевого (протеинурия и/или гематурия), нефротического (отеки, протеинурия выше 3–3,5 г в сутки, гипоальбуминемия, гиперлипидемия), гипертензивного (артериальная гипертония) синдромов и неуклонным прогрессированием патологии [8].

В интактном нефроне альбумины и глобулины поступают в ультрафильтрат в незначительном количестве, а клетки крови полностью задерживаются почечным фильтром: эндотелиоцитами базальной мембраны и подоцитами. Отрицательно заряженные молекулы фильтруются труднее, чем нейтральные или положительно заряженные, что связывают с действием отрицательно заряженных гликопротеинов, выстилающих поверхность отростков подоцитов. Если разрушение почечного фильтрационного барьера приводит к появлению в моче значительного количества белка, в том числе альбуминов, то констатируют протеинурию, при появлении эритроцитов — гематурию. Из-за нарушения механизма фильтрации возрастает объем внеклеточной жидкости, что сопровождается гипертензией и отеками [30].

По клиническому течению выделяют быстропрогрессирующий острый (ОГН) и хронический (ХГН) варианты заболевания [31, 32]. ОГН характеризуются острым нефротическим, нефритическим синдромами, прогрессированием до почечной недостаточности в течение нескольких суток или недель, что может приводить к летальному исходу [33, 34]. Для клинической картины ОГН характерно развитие мочевого синдрома, повышение артериального давления и отеки, связанные с патологическим усилением канальцевой реабсорбции воды вследствие гипопротеинемии. В основе данной клинической картины лежит экстракапиллярный экссудативный гломерулит. Полное выздоровление наступает через 1,5–2 мес. В редких случаях наблюдаемый подострый ГН клинически протекает более тяжело, с выраженным мочевым синдромом, и заканчивается, как правило, летальным исходом через 0,5–2 года после постановки диагноза. Морфологически подострому ГН соответствует экстракапиллярный пролиферативный гломерулит с образованием полулуний и сдавлением клубочков.

ХГН являются самостоятельными, первично хроническими заболеваниями, протекающими в зависимости от клинической выраженности основных синдромов в латентных, гематурических, гипертонических, нефротических и нефротически-гипертонических формах. Морфологической основой клинических форм ХГН являются интракапиллярные и фибропластические мембранозный и мезангиопролиферативный гломерулиты. В исходе всех форм ХГН развиваются нефритически сморщенные почки [35]. При потере почками критического количества нефронов развивается хроническая болезнь почек (ХБП). Она характеризуется постепенным снижением скорости клубочковой фильтрации, падением экскреции почками катионов натрия и калия, метаболическим ацидозом и азотемией. Также ХБП проявляется уремическим синдромом, неврологическими, кардиальными и гастроинтестинальными симптомами [36, 37].

На ОГН приходится примерно 1% диагностируемых ГН, в половине случаев заканчивающихся выздоровлением. 90% составляют первичные ХГН, которые, как правило, протекают бессимптомно. Таким пациентам медицинская помощь оказывается только после случайного обнаружения изменений в анализах мочи. Это объясняет, почему ХГН становятся одними из самых распространенных заболеваний среди пациентов отделений нефрологии и самой частой причиной возникновения хронической почечной недостаточности (ХПН) и ХБП [38].

В исходе ХГН независимо от его формы развивается ХПН, морфологически регистрируемая как вторично сморщенная почка. Так, в Соединенных Штатах Америки ХГН находится на третьем месте среди причин терминальной стадии ХПН после сахарного диабета и гипертонии и у 40% пациентов приводит к развитию ХБП. За период 2000–2010 гг., судя по оценке обращаемости, наблюдался рост ХГН в 2,4 раза [25, 26]. Выявлено, что на данный период ХГН среди болезней почек занимал 3–4-е место (после пиелонефрита и мочекаменной болезни) и лидировал среди причин конечной стадии ХПН [38]. Ретроспективный анализ историй болезни пациентов Чувашской республиканской клинической больницы за 5-летний период (2010–2015 гг.) показал преобладание бессимптомного течения болезни на ранних стадиях, что, по-видимому, является основной причиной несвоевременной постановки диагноза [39]. ГН сохраняют свою значимость как форма детских заболеваний в связи с трудностью диагностики, несовершенной терапией и негативным прогнозом развития некоторых патологических форм [40].

Лечение ОГН и ХГН имеет свои особенности, в любом случае подход всегда комбинированный и нацелен как на этиологический фактор, если таковой известен, так и на ключевые звенья патогенеза, кроме того, проводится симптоматическое лечение. Лечение ОГН предполагает госпитализацию, постельный режим и симптоматическую терапию до полного снятия отеков, гипертонии, улучшения работы клубочкового аппарата почек, восстановления диуреза и устранения риска развития сердечной недостаточности. В равной мере имеют значение лечебное питание и этиологическая терапия, если доказана роль бактериальной инфекции. При ХГН применяется терапия, нацеленная на основные звенья патогенеза. На практике используют гормональные иммунодепрессанты и в качестве альтернативы цитостатики, стероидные противовоспалительные средства, антикоагулянты, дезагриганты и полиэнзимные препараты, способные ускорить развитие ремиссии, смягчить болевой синдром и способствовать доставке химиотерапевтических препаратов к поврежденным органам, снижая при этом их токсичность [41]. Лечение быстропрогрессирующего ГН проводят с применением пульс-терапии высокими дозами глюкокортикоидов и цитостатиков. Часто применяют плазмаферез и гемодиализ.

Правильно подобранная терапия ХГН и соблюдение схемы лечения позволяют добиваться длительной ремиссии. Вне обострений лечение ХГН продолжают с использованием нефропротективных препаратов, прежде всего способных снижать скорость падения фильтрационной функции почек (например, подавляющих ренин-ангиотензиновую систему). Остальные виды лечения, входящие в нефропротективную стратегию, играют важную, но дополняющую роль. Пациентам прописывают диету с низким содержанием белка и соли, прием витаминов группы А, В и С, рекомендуют избегать тяжелых физических нагрузок и переохлаждения. При выявлении инфекционных заболеваний показана санация очагов инфекции [42].

В стадии обострения ХГН необходима госпитализация и терапия с учетом известных на сегодня трех стандартных схем лечения обострения ГН [43].

  1. Схема Стейнберга: пульс-терапия цитостатиками. Препарат в этой схеме вводят внутривенно в концентрации 1000 мг один раз в месяц в течение года, в течение следующих 2 лет 1 раз в 3 месяца и 1 раз в полгода в последующие два года.
  2. Схема Понтичелли: пульс-терапия глюкокортикостероидами. Препарат вводят по 1000 мг/сутки в течение 3 дней, остальные 27 дней — по 30 мг/сутки. Затем в течение 1 месяца применяют хлорамбуцил по 0,2 мг, используя цитостатик до достижения полной ремиссии.
  3. Четырехкомпонентная схема: в течение 60 дней применяют преднизолон по 30 мг/сутки и назначают цитостатик до целевой ремиссии. Далее в течение 1 месяца пациент получает гепарин по 5000 ЕД 4 раза в сутки с постепенной заменой аспирином.

Аналогично применяют иммунодепрессанты биологической природы. Так, пациентов, страдающих ГН, ассоциированным с системной красной волчанкой, резистентной к стандартным методам терапии, успешно лечили препаратами моноклональных антител (ритуксимаб, эпратузумаб, белимумаб, абатацепт и торализумаб), нацеленными на Т- и В-клетки, а также В-клеточные активирующие факторы. Показана высокая эффективность ритуксимаба при васкулит-ассоциированных ХГН у пациентов с противопоказаниями к циклофосфамиду и хлорамбуцилу. Этот же препарат отмечен как улучшающий общее состояние пациентов, страдающих ХГН, обусловленным антителами, но не иммунными комплексами [44]. Однако применение микофенолата мофетила — мощного иммунодепрессивного препарата с цитостатическим механизмом действия и способностью угнетать пролиферацию Т- и В-клеток и антителогенез — в терапии васкулит-ассоциированных ХГН не показало большей эффективности в сравнении с другими цитостатиками.

Сегодня продолжается поиск новых нефропротективных препаратов. Так, в модели ГН с антителами к базальной мембране клубочков крыс показал эффективность фермент формилаза, катализирующий окисление триптофана до формилкинуренина. Последующая за уменьшением концентрации триптофана в микроокружении Т-клеток депрессия клеточно-опосредованного иммунного ответа выразилась в снижении протеинурии [45]. Соблюдение представленных выше схем лечения и привлечение новых лекарственных препаратов способны снять обострение ХГН, но они не безопасны, не всегда эффективны и не приводят к полной ремиссии [4, 5].

В этом контексте не могут остаться без внимания представления о терапевтическом потенциале мезенхимальных мультипотентных стромальных клеток (ММСК) и гемопоэтических стромальных клеток (ГСК), обладающих как при системном, так и локальном введении способностью к миграции в зону альтерации и длительному существованию в организме реципиента [46, 47].

ММСК представляют собой гетерогенную популяцию фибробластоподобных стромальных клеток, получаемых из костного мозга (ММСК КМ), жировой ткани (ММСК ЖТ) и иных тканей и органов. Они обладают свойствами самообновления и дифференцировки в трех основных направлениях: остео-, хондро- и адипогенном [47].

Уместность использования ММСК КМ для лечения почек была продемонстрирована на модели волчаночного ГН, диабетической нефропатии и острого повреждения почек (ОПП). Авторы показали, что системной трансплантации клеток сопутствовала их миграция в поврежденную почечную ткань с продукцией ряда растворимых соединений — участников процесса репаративной регенерации. В модели ГН на крысах значимое улучшение функции почек было отмечено и при локальной трансплантации ММСК. Клетки, введенные непосредственно в паренхиму почек, ограничивали активность процесса, снижая инфильтрацию ткани клетками воспаления, экспрессию прововоспалительных цитокинов, инициируя ангиогенез, секрецию противовоспалительных цитокинов и ограничивая фиброзирование. Причем результат клеточной терапии зависел от степени первичного дефекта: большей эффективности удалось достичь на менее тяжелых моделях ГН. Сходный результат в модели волчаночного ГН можно получить и посредством трансплантации сингенного костного мозга [48, 49].

В модели анти-БМК ГН на самках крыс показано, что системная трансплантация ММСК человека на 4-е сутки болезни уже на 3-и и 9-е сутки после введения клеток приводила к позитивным изменениям: снижению протеинурии на 15 и 33% соответственно [50].

Применение гемопоэтических стволовых клеток (ГСК, CD34+ клетки) при ГН, ассоциированном с системной красной волчанкой (СКВ), также имеет доказанную эффективность. СКВ характеризуется чрезмерной активацией В-клеток, дисбалансом Th1- и Th2-клеток, снижением толерогенных Т-супрессоров, гиперсекрецией аутоантител против дезоксирибонуклеиновой кислоты и других компонентов клеточных ядер. При СКВ-ассоциированном ГН выявляют поражение БМК почек, пролиферацию мезангиальных клеток, отложение С3 компонента комплемента и IgG, инфильтрацию CD3+ клеток в БМК [51].

Начиная с 1997 г., когда была проведена первая аутологичная трансплантация ГСК пациенту, страдающему лекарственно-устойчивой СКВ, процедура стала альтернативным методом лечения при тяжелой форме болезни. Причем на экспериментальных моделях СКВ-подобной болезни показано, что аллогенная трансплантация ГСК предпочтительнее аутогенной [52].

Результаты пятилетнего наблюдения с участием 50 пациентов также подтвердили высокий терапевтический потенциал клеточной терапии ГСК при тяжелых формах СКВ. Установлено, что смертность, связанная с лечением, составила 4%, общая выживаемость — 84%, а безрецидивная выживаемость — 50%. При этом у ряда пациентов в ответ на трансплантацию ГСК развиваются такие иммуноопосредованные реакции, как тромбоцитопеническая пурпура и вторичная лейкемия, связанные с вирусом Эпштейна — Барр и цитомегаловирусом. Авторы, однако, не исключают возможности предсуществующего вирусоносительства и недооценки предшествующего трансплантации обследования реципиента [53].

Во многих исследованиях отмечают корреляцию между продолжительностью течения СКВ и уменьшением концентрации молекул антигенов локуса G главного комплекса гистосовместимости-I (sHLA-G) и регуляторных Т-клеток с характеристикой CD4+, CD25+, FoxP3+ в сыворотке крови больных. Полагают, что в патогенезе аутоиммунных болезней sHLA-G и Т-reg играют значимую роль, подавляя воспаление и поддерживая иммунологическую толерантность [54]. В этом контексте важно отметить, что ММСК пуповины, трансплантированные больным СКВ, могут дозозависимо активировать Т-reg и повышать концентрацию sHLA-G как за счет стимуляции выработки его Т-reg, так и способности ММСК к его самостоятельной секреции. В этом же исследовании была показана возможность активации мононуклеаров периферической крови пациентов культивированием с ММСК пуповины. Причем в сыворотке крови больных после трансплантации ММСК совместно с мононуклеарами отмечали повышение концентрации sHLA-G, Т-reg и уменьшение выраженности клинических проявлений ГН [55].

Заметный лечебный эффект может быть получен комбинацией клеточной и цитостатической терапии. Трансплантация ММСК КМ человека в сочетании с лечением циклофосфамидом на мышах с СКВ-подобной болезнью была более эффективной по сравнению с раздельным использованием данных видов терапий [55]. В то же время на мышиных моделях волчаночного нефрита были показаны и иные результаты, но в большей степени касающиеся поиска оптимального варианта доставки клеток, времени трансплантации, концентрации клеток и способа трансплантации. В частности, в доклинических исследованиях ММСК на мышиных моделях СКВ показано, что увеличение концентрации клеток в разовой дозе не отразилось на результате, а режим трансплантации (раз в 2 недели) даже усугубляет течение волчаночного ГН [56].

Нельзя пройти мимо фактов, указывающих на проблемы в клиническом применении ММСК и ГСК. Так, ретроспективный анализ историй болезни 830 пациентов, проведенный в Японии в период с 2000 по 2012 г. R. Hiramatsu et al. [57], показал, что в 208 случаях имела место аллогенная трансплантация, а в 621 — трансплантация ГСК пуповинной крови. При этом установлено, что у 20% пациентов реципиентов ГСК пуповинной крови в период от 2 до 15 мес. развивался ХГН на фоне хронической реакции «трансплантат против хозяина» (РТПХ), последовавшей за отменой иммуносупрессивной терапии. Хотя механизм развития посттрансплантационного ГН неизвестен, но не исключают участия в нем РТПХ. У двух пациентов в течение наблюдения выявляли рецидивы ГН: протеинурию и повышение концентрации креатинина в крови [57]. A. Chang et al. [58], M.J. Kemper et al. [59], проводившие похожие исследования, отмечали, что ГН, возникающий после трансплантации ММСК или ГСК, похож по патологическим изменениям почечных структур (субэпителиальные отложения иммунных комплексов) на хроническую мембранозную нефропатию. В других исследованиях сообщали об атипичном ГН у реципиентов ММСК.

Таким образом, у большинства пациентов причина возникновения ГН остается неизвестной, основные механизмы развития заболеваний изучены недостаточно, а имеющиеся методы лечения неспецифичны, могут давать побочные эффекты и не приводят к полной ремиссии. В этой связи целесообразно совместное использование уже существующих форм терапии, включающих стандартные и альтернативные схемы лечения. Одним из перспективных, активно разрабатываемых приемов лечения следует считать аллогенную трансплантацию ММСК и ГСК, демонстрирующую хороший терапевтический эффект в эксперименте и клинике. При этом наилучший эффект в восстановлении функций почек отмечен при комбинировании возможностей трансплантации аллогенных ММСК и стандартных схем лечения. Однако отмечен риск возникновения проблем, сопряженных с трансплантацией клеток, которые могут ограничить применение данного метода для конкретных пациентов. Среди ограничений отдельно выделяют риски возникновения вторичного ГН на фоне РТПХ, возможность рецидивов и самоинфицирования из-за предшествующего вирусоносительства. Перспективной является дальнейшая разработка терапии с применением комбинированных методик на основе аллогенных ММСК КМ, цитостатиков, моноклональных антител и полиэнзимных препаратов.

×

Об авторах

Лидия Павловна Сигарева

Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: sigaryowa@yandex.ru

младший научный сотрудник

Россия, Санкт-Петербург

Арина Александровна Кокорина

Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова

Email: el-kaa@mail.ru

младший научный сотрудник

Россия, Санкт-Петербург

Екатерина Вячеславовна Михайлова

Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет, Институт цитологии Российской академии наук

Email: 4evamkh@gmail.com

кандидат биологических наук

Россия, Санкт-Петербург

Павел Алексеевич Слижов

Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова

Email: maidel@bk.ru

младший научный сотрудник

Россия, Санкт-Петербург

Антон Александрович Соловьев

Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет

Email: vnaleks9@yandex.ru

кандидат медицинских наук

Россия, Санкт-Петербург

Альбина Александровна Кондартенко

Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова

Email: kondraa24@gmail.com

младший научный сотрудник

Россия, Санкт-Петербург

Виктор Николаевич Александров

Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет, Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова

Email: vnaleks9@yandex.ru

доктор медицинских наук, профессор

Россия, Санкт-Петербург

Список литературы

  1. Томилина Н.А., Бикбетов Б.Т. Эпидемиология хронической почечной недостаточности и новые подходы к классификации и оценке тяжести хронических прогрессирующих заболеваний почек // Терапевтический архив. 2005. № 77 (6). С. 87–92.
  2. Poulsom R. Experimental models of renal disease // Int J Exp Pathol. 2011. Vol. 92. P. 141–142. doi: 10.1111/j.1365-2613.2011.00776.x
  3. Couser WG, Johnson RJ. The etiology of glomerulonephritis: roles of infection and autoimmunity // Kidney Int. 2014. Vol. 86. P. 905–914. doi: 10.1038/ki.2014.49
  4. Приходина Л.С., Длин В.В., Игнатова М.С. Гломерулонефрит первичный // Детская нефрология: руководство для врачей. 2011. С. 263–268.
  5. Karras A., Jayne D. New biologics for glomerular disease on the horizon // Nephron Clin Pract. 2014. Vol. 128. P. 283–291. doi: 10.1159/000368593
  6. Meiling J., Xie Y., Li Q., et al. Stem Cell-Based Cell Therapy for Glomerulonephritis // BioMed Research International. 2014. Vol. 5. P. 1–15. doi: 10.1155/2014/124730
  7. Chadban S.J., Atkins R.C. Glomerulonephritis // The Lancet. 2005. Vol. 365. P. 1797–1806. doi: 10.1016/S0140-6736(05)66583-X
  8. William G.C. Pathogenesis and treatment of glomerulonephritis-an update // J Bras Nefrol. 2016. Vol. 38. P. 107–122. doi: 10.5935/0101-2800.20160016
  9. Арьев А.Л., Изотова А.Б. Современные представления о патогенезе идиопатического мембранозного гломерулонефрита // Нефрология. 2004. № 4. С. 92–95.
  10. Папаян А.В., Савенкова Н.Д. Клиническая нефрология детского возраста: руководство для врачей. СПб.: Левша, 2008.
  11. Floege J., Amann K. Primary glomerulonephritis // The Lancet. 2016. Vol. 14. P. 2036–2048. doi: 10.1016/S0140-6736(16)00272-5
  12. Chevalier R.L. The proximal tubule is the primary target of injury and progression of kidney disease: role of the glomerulotubular junction // Am J Physiol Renal Physiol. 2016. Vol. 311, No. 1. P. 145–161. doi: 10.1152/ajprenal.00164.2016
  13. Юшина И.А., Калмыкова Е.В., Некипелова Е.В. Оценка роли генетических и иммунологических факторов в формировании хронической почечной недостаточности на фоне хронического гломерулонефрита // Курский научно-практический вестник «Человек и его здоровье». 2008. № 2. С. 117–124.
  14. D’Souza Z., McAdoo S.P., Smith J., et al. Experimental crescentic glomerulonephritis: a new bicongenic rat model // Dis Model Mech. 2013. Vol. 6. P. 1477–1486. doi: 10.1242/dmm.012328.
  15. Бельских А.Н., Голота А.С., Крассий А.Б., и др. Клеточные технологии в нефрологии: современное состояние и перспективы для военной медицины // Военно-медицинский журнал. 2015. № 9 (336). С. 55–60.
  16. Mestecky J, Raska M, Julian BA, et al. IgA nephropathy: molecular mechanisms of the disease // Annu Rev Pathol. 2013. Vol. 8. P. 217–240. doi: 10.1146/annurev-pathol-011110-130216
  17. Jegatheesan D., Nath K., Reyaldeen R., et al. Epidemiology of biopsy-proven glomerulonephritis in Queensland adults // Nephrology. 2016. Vol. 21. P. 28–34. doi: 10.1111/nep.12559
  18. Shah Y., Mohiuddin A., Sluman C., et al. Rituximab in anti-glomerular basement membrane disease // QJM. 2012. Vol. 105. P. 195–197. doi: 10.1093/qjmed/hcr001
  19. Eunkyeong J., Jeong M., Kim S., et al. Infusion of Human Bone Marrow-Derived Mesenchymal Stem Cells Alleviates Autoimmune Nephritis in a Lupus Model by Suppressing Follicular Helper T-Cell Development // Cell Transplantat. 2016. Vol. 25. P. 1–15. doi: 10.3727/096368915X688173
  20. Mariam P.A., Fervenza F.C., Vriese An.S. De, et al. C3 glomerulonephritis and autoimmune disease: more than a fortuitous association? // J Nephrol. 2016. Vol. 29. P. 203–209. doi: 10.1007/s40620-015-0218-9
  21. Jackson S.J., Steer A.C., Campbell H. Systematic review: Estimation of global burden of nonsuppurative sequelae of upper respiratory tract infection: rheumatic fever and poststreptoccocal glomerulonephritis // Trop Med Int Health. 2011. Vol. 16. P. 2–11. doi: 10.1111/j.1365-3156.2010.02670.x
  22. Kanjanabuch T., Kittikowit W., Eiam-Ong S. An update on acute postinfectious glomerulonephritis worldwide // Nat Rev Nephrol. 2009. Vol. 5. P. 259–269. doi: 10.1038/nrneph.2009.44
  23. Couser W.G., Johnson R.J. The etiology of glomerulonephritis: roles of infection and autoimmunity // Kidney International. 2014. Vol. 86. P. 905–914. doi: 10.1038/ki.2014.49
  24. Briganti E.M., Dowling J., Finlay M., et al. The incidence of biopsy-proven glomerulonephritis in Australia // Nephrol Dial Transplant. 2001. Vol. 16. P. 1364–1367. doi: 10.1093/ndt/16.7.1364
  25. Садовникова И.В. Возможные осложнения при стероидной терапии хронического гломерулонефрита в педиатрической практике // Современные технологии в медицине. 2009. № 2. С. 79–81.
  26. Coresh J., Astor B.C., Greene T., et al. Prevalence of chronic kidney disease and decreased kidney function in the adult US population: Third National Health and Nutrition Examination Survey // Am J Kidney Dis. 2003. Vol. 41. P. 1–12. doi: 10.1053/ajkd.2003.50007
  27. Sethi S., Fervenza F.C. Standardized classification and reporting of glomerulonephritis // Nephrol Dial Transplant. 2019. Vol. 34. P. 193–199. doi: 10.1093/ndt/gfy220
  28. Dahan K., Boffa J. Membranous Glomerulonephritis // Nephrol Dial Transplant. 2020. Vol. 35, No. 4. P. 549–551. doi: 10.1093/ndt/gfz139
  29. Mathis D., Benoist C. Back to central tolerance // Immunity. 2004. Vol. 20. P. 509–516. doi: 10.1016/s1074-7613(04)00111-6
  30. Si-Yang W., Bu R., Zhang Q., et al. Clinical, Pathological, and Prognostic Characteristics of Glomerulonephritis Related to Staphylococcal Infection // Medicine. 2016. Vol. 95. P. 1–7. doi: 10.1097/MD.0000000000003386
  31. Мухин Н.А. Рациональная фармакотерапия в нефрологии. Руководство для практикующих врачей. М.: Литерра, 2006.
  32. Chadban S.J., Briganti E.M., Kerr P.G., et al. Prevalence of kidney damage in the general community: the AusDiab Kidney Study // J Am Soc Nephrol. 2003. Vol. 14. P. 5131–5138. doi: 10.1097/01.asn.0000070152.11927.4a
  33. Бурова Л.А., Гаврилова Е.А., Пигаревский П.В., и др. Связывание стрептококками группы А типа М12 иммунных комплексов: роль данного связывания в патогенезе экспериментального гломерулонефрита // Медицинская иммунология. 2006. № 8. С. 124–125.
  34. Кудряшов С.И., Леонтьева Е.В., Карзакова Л.М. Современные особенности клинико-иммунологических проявлений гломерулонефрита // Клиническая и профилактическая медицина. 2017. № 2. С. 13–18.
  35. Гордеев И.Г., Соболева В.Н., Волов Н.А., и др. Варианты течения быстропрогрессирующего гломерулонефрита: как и чем лечить // Лечебное дело. 2018. № 1. С. 26–31
  36. Клочков Н.Д. Избранные лекции по частной патологической анатомии. СПб.: Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова, 1992.
  37. Смирнов А.В., Шилов Е.М., Козловская Н.Л. Нефрология. Клинические рекомендации. М.: ГЭОТАР-Медиа, 2020. 856 с.
  38. Смирнов А.В., Добронравов В.А., Сиповский В.Г., и др. Клинические рекомендации по диагностике, лечению и прогнозу мембранопролиферативного гломерулонефрита // Нефрология. 2014. № 18 (6). С. 82–93.
  39. Автономова О.И., Карзакова Л.М., Геранюшкина Е.И., и др. Особенности иммуногематологических проявлений острого и хронического течения гломерулонефрита // Вестник Чувашского университета. 2013. № 3. С. 323–329.
  40. Новакова О.Н., Некипелова Е.В., Якунченко Т.И., и др. Роль генов-кандидатов в прогрессировании хронического гломерулонефрита // Научные ведомости. Серия Медицина. Фармация. 2016. № 12. С. 118–123.
  41. Шулутко Б.И., Макаренко С.В. Острый гломерулонефрит, и не только, в XXI веке // Нефрология. 2015. № 6 (19). С. 14–19.
  42. Муравлева Л.Е., Молотов-Лучанский В.Б., Клюев Д.А. Гемостаз при хронической болезни почек // Современные проблемы науки и образования. 2010. № 4. С. 36–42
  43. Мухин И.В. Сравнительная эффективность лечения хронического гломерулонефрита // Нефрология. 2001. № 1. С. 35–38.
  44. Кудаева О.Т., Гойман Е.В., Ненашева Е.В., и др. Коррекция аутоиммунного гломерулонефрита у экспериментальных животных летальным облучением и переносом клеток сингенного костного мозга // Медицинская иммунология. 2010. № 3 (12). С. 191–198.
  45. Weiping H., Huang G., Cao X., et al. Suppression of experimental autoimmune glomerulonephritis by tryptophan // J Nephrol. 2014. Vol. 27. P. 19–28. doi: 10.1007/s40620-013-0020-5
  46. Liu G., David B.T., Trawczynski M., et al. Advances in Pluripotent Stem Cells: History, Mechanisms, Technologies, and Applications // Stem Cell Rev Rep. 2020. Vol. 16, No. 1. P. 3–32. doi: 10.1007/s12015-019-09935-x
  47. Zhao L., Chen S., Yang P., et al. The role of mesenchymal stem cells in hematopoietic stem cell transplantation: prevention and treatment of graft-versus-host disease // Stem Cell Res Ther. 2019. Vol. 10. P. 182–195. doi: 10.1186/s13287-019-1287-9
  48. Корякова Н.Н. Патогенетические особенности различных клинико-морфологических вариантов хронического гломерулонефрита // Нефрология. 2005. № 9. С. 58–62.
  49. Caldas H.C., Couto T., Fernandes I., et al. Comparative effects of mesenchymal stem cell therapy in distinct stages of chronic renal failure // Clin Exp Nephrol. 2015. Vol. 19. P. 783–789. doi: 10.1007/s10157-015-1079-1
  50. Reynolds J. Strain differences and the genetic basis of experimental autoimmune anti-glomerular basement membrane glomerulonephritis // Int J Exp Pathol. 2011. Vol. 92. P. 204–210. doi: 10.1111/j.1365-2613.2011.00763.x
  51. Schwartz N., Goilav B., Putterman C. The pathogenesis, diagnosis and treatment of lupus nephritis // Curr Opin Rheumatol. 2014. Vol. 26. P. 502–509. doi: 10.1097/BOR.0000000000000089
  52. Eunkyeong J., Jeong M., Kim S., et al. Infusion of Human Bone Marrow-Derived Mesenchymal Stem Cells Alleviates Autoimmune Nephritis in a Lupus Model by Suppressing Follicular Helper T-Cell Development // Cell Transplantation. 2016. Vol. 25. P. 1–15. doi: 10.3727/096368915X688173
  53. Dandan W., Zhang H., Liang J., et al. Allogeneic Mesenchymal Stem Cell Transplantation in Severe and Refractory Systemic Lupus Erythematosus: 4 Years of Experience // Cell Transplantation. 2013. Vol. 22. P. 2267–2277. doi: 10.3727/096368911X582769c
  54. Chen C., Liang J., Yao G., et al. Mesenchymal stem cells upregulate Treg cells via sHLA-G in SLE patients // International Immunopharmacology. 2017. Vol. 44. P. 234–241. doi: 10.1016/j.intimp.2017.01.024
  55. Shuk-Man K., Sytwu H., Chang D., et al. Decoy Receptor 3 Ameliorates an Autoimmune Crescentic Glomerulonephritis Model in Mice // J Am Soc Nephrol. 2007. Vol. 18. P. 2473–2485. doi: 10.1681/ASN.2006111242
  56. Nagai H., Takizawa T., Nishiyori T., et al. Experimental glomerulonephritis in mice as a model for immunopharmacological studies // Japan J Pharmacol. 1982. Vol. 32. P. 1117–1124. doi: 10.1254/jjp.32.1117
  57. Hiramatsu R., Ubara Y., Sawa N., et al. Clinicopathological analysis of allogeneic hematopoietic stem cell transplantation-related membranous glomerulonephritis // Human Pathology. 2016. Vol. 50. P. 187–194. doi: 10.1016/j.humpath.2015.12.005
  58. Chang A., Hingorani S., Kowalewska J., et al. Spectrum of renal pathology in hematopoietic cell transplantation: a series of 20 patients and review of the literature // Clin J Am Soc Nephrol. 2007. Vol. 2. P. 1014–1023. doi: 10.2215/CJN.01700407
  59. Kemper M.J., Güngör T., Halter J., et al. Favorable long-term outcome of nephrotic syndrome after allogeneic hematopoietic stem cell transplantation // Clin Nephrol. 2007. Vol. 67. P. 5–11. doi: 10.5414/cnp67005

Дополнительные файлы

Доп. файлы
Действие
1. JATS XML
Скачать

© Сигарева Л.П., Кокорина А.А., Кондартенко А.А., Слижов П.А., Михайлова Е.В., Александров В.Н., Соловьев А.А., 2021

Creative Commons License
Эта статья доступна по лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivatives 4.0 International License.
СМИ зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Регистрационный номер и дата принятия решения о регистрации СМИ: серия ПИ № ФС 77 - 77762 от 10.02.2020.