LERMONTOV’S PLOT IN CONTEMPORARY LITERATURE. ON ONE POEM BY VALERY DUDAREV, OR TRANSMISSION OF CULTURE

Full Text

Введение. В современных исследованиях, посвященных творчеству М.Ю. Лермонтова, особым образом выделилась тема «Лермонтов и массовая культура» [14; 15]. В последние десять лет отечественной гуманитаристики все больше появляется работ, в которых представлены пути художественного освоения и усвоения литературой конца XX - начала XXI века лермонтовских сюжетов, мотивов и т. д. В центре внимания и творческой переработки часто оказывается роман «Герой нашего времени», открытое и латентное влияние которого обнаруживаем в произведениях Б. Окуджавы, В. Маканина, С. Довлатова, Б. Акунина [3]. Исследователи выявили две тенденции такого освоения: с одной стороны, «художественная система “Героя нашего времени” получала сложнейшее преломление», с другой стороны, механистически воспроизводились лермонтовские герои, сюжетные схемы, повествовательная техника [14, с. 161]. Однако сюжет известного романа и его главный герой Печорин, которые имеют высокую опознаваемость благодаря школьной программе, воплотились не только в большой прозе, но и в поэзии, особенно в интернет-культуре. Достаточно открыть страницы известных литературных порталов «Стихи.ру», «Изба-читальня» - и мы найдем примеры стихотворений, в которых Печорин используется уже как культурный код, его образ является главным. Но есть примеры и другого, латентного осмысления сюжета лермонтовского романа в поэзии. Материалы и методы. Так, в стихотворении «Тамань» русского поэта и главного редактора (2007 - 2019) журнала «Юность» Валерия Дударева поэтически обыгрывается сюжет повести «Тамань». Приведем текст полностью. Долька в небе. Долька в море. Долька-месяц там и тут. Как прожить в таком просторе Даже несколько минут?! Весь простор велик и черен - Блещут молнии одне! Но не тонет мой Печорин В набегающей волне. Долька-лодка по стихии, Всем ветрам малым-мала, Носит тихие, лихие Контрабандные тела: Нож в руке горит - проворен, Чик по горлу - и ко дну... Не утонет друг Печорин. Я скорее утону. [4, с. 3-4] Интересно то, что именно это стихотворение Дударева из его цикла о русских поэтах (среди прочих были стихи о Сергее Есенине, Венечке Ерофееве, Новелле Матвеевой, Евгении Евтушенко, Александре Климове-Южине, Евгении Лесине, Андрее Шацкове) отобрал для публикации издательский дом «Первое сентября», который выпускает журнал «Литература», адресованный учителям русской словесности и ориентированный на формирование представлений о современной поэзии в средней школе (стихотворение опубликовано в интервью за 2018 год [5]). Однако это стихотворение при несомненной узнаваемости и формульности (использован известный топоним Тамань, лодка, в которой едва не утонул Печорин) нуждается в дополнительных историко-литературном и культурологическом комментариях. В нашей статье речь пойдет о вертикальной трансмиссии культуры, освоении лермонтовского кода современной поэзией. Для анализа применяем типологический и системный методы, позволяющие воспринимать текст в широком пространстве мировой культуры. С одной стороны, сюжет стихотворения достаточно прост и напрямую связан с одной из частей романа «Герой нашего времени» - «Таманью», на что учащиеся легко обратят внимание. В этом, пожалуй, состоит формульное начало данного текста (формульность как основное свойство массовой литературы [7]). Но только в этом - в отсылке к повести «Тамань». Здесь придется вспомнить сюжет самой повести, который сводится к пребыванию Печорина в старой хате на краю деревни, где герой знакомится с загадочными постояльцами: полуслепым мальчиком, старухой, девушкой-ундиной, ожидающей то ли возлюбленного, то ли ценный груз... Кульминацией повести становится странное катание в лодочке Печорина и девушки из мирного круга честных контрабандистов в лунную ночь. Как мы помним, главный вопрос для читателя всегда состоял в том, предаст или не предаст Печорин банду честных контрабандистов, раскроет их тайну или нет. Казалось бы, что современный поэт все стихотворение выстроил на этой квинтэссенции, обратившись к картине лунной ночи и лодки, в которой, по замыслу девушки-ундины, должен был утонуть ее разоблачитель. Однако если идти по тексту Лермонтова, то с символом лодки мы встречаемся до сцены поединка героев. Печорин, узнав тайну, начинает угрожать девушке-контрабандистке, и между героями разыгрывается весьма странный с точки зрения аксиологического и онтологического смысла диалог, который здесь мы приведем полностью: «“Скажи-ка мне, красавица, - спросил я, - что ты делала сегодня на кровле?” - “А смотрела, откуда ветер дует”. -“Зачем тебе?” - “Откуда ветер, оттуда и счастье”. - “Что же, разве ты песнью зазывала счастье?” - “Где поется, там и счастливится”. - “А как неравно напоешь себе горе?” -“Ну что ж? где не будет лучше, там будет хуже, а от худа до добра опять не далеко”. - “Кто ж тебя выучил эту песню?” -“Никто не выучил; вздумается - запою: кому услыхать, тот услышит, а кому не должно слышать, тот не поймет”.- “А как тебя зовут, моя певунья?” - “Кто крестил, тот знает”. - “А кто крестил?” - “Почему я знаю?” - “Экая скрытная! а вот я кое-что про тебя узнал”» [8, т. 6, с. 256]. Итак, Печорин, человек светских знаний, пребывая в Тамани по казенной надобности, не понимает, казалось бы, простой песни девушки и ее ответов. Однако это противоречие можно разрешить только с точки зрения онтологического смысла, ритуальной логики текста (ср.: Печорин не понимает скрытых ответов Бэлы на свадьбе, когда она поет песню о тополе [2, с. 15]). Печорин постоянно пребывает в лиминальном состоянии, он хорошо понимает, что делает что-то не так, нарушая моральный закон. Он сам отмечает, что в нем живут два человека: «Моя бесцветная молодость протекла в борьбе с собой и светом… <…> Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил…» [8, т.6, с. 297]. Герой пытается преодолеть эту двойственность, находясь в поисках таких пограничных ситуаций, приближенных к смерти. Результаты. Повесть «Тамань» наполнена символами, обладающими мортальным значением. Во-первых, показательно само место для ночлега, которое досталось Печорину, - старая хата на краю деревни олицетворяет локус, потенциально связанный с «тем светом» [11]. Во-вторых, герои с физическими увечьями, пугающие Печорина, указывают в этом ритуальном контексте на ущербность, неполноту формы, которыми характеризуется оборотность мира. По замечанию С. Ю. Неклюдова, оборотный мир связан с неполнотой формы, хромостью, слепотой и т. д., а также состоянием порога [9]. Последнее Печорин познает, когда идет кататься лунной ночью в лодочке с девушкой-ундиной, предупредившей его прежде днем своей песней о разбойничьем корабле: «Месяц еще не вставал, и только две звездочки, как два спасительные маяка, сверкали на темно-синем своде. Тяжелые волны мерно и ровно катились одна за другой, едва приподымая одинокую лодку, причаленную к берегу. “Взойдем в лодку”, - сказала моя спутница...» [8]. Но герой предупреждения не расслышал, не понял. По славянским представлениям, лодка, ладья являются атрибутами похоронной обрядности, они выполняют медиирующие функции [1]. Здесь становится семиотически важен сам факт катания в лодочке. Эта ритуальная ситуация у Лермонтова и Дударева также маркирована символом луны / месяца. В поэтике Лермонтова лунный пейзаж имеет особое значение, отличается семантической напряженностью (вспомним борьбу Мцыри с барсом в лунную ночь и странное с бытовой точки зрения описание барса, ласково мотающего хвостом [12, с. 93]). Дударев соединяет воедино образ лодки и месяца, месяц превращается в дольку-лодку, уравнивает эти образы. Здесь также возникает сложный подтекст, онтологический смысл, которым наделена лексема «долька», плавно переходящая в сознании в долю, судьбу (появляется образ ножа). Подобные представления месяца в виде лодки находим и в художественном мире С. Есенина («Коромыслом серб двурогий // Плавно по небу скользит» [6, т.4, с. 59]), к поэзии которого современный автор не раз обращался в своем творчестве. Таким образом, осуществляется культурная трансмиссия в поэтическом тексте Дударева. Под трансмиссией культуры обычно подразумевается наследование разных культурных кодов, правил, норм младшим поколением, передача сакральных знаний от отцов к детям [13]. Однако здесь эта трансмиссия происходит в Логосе и через Логос. Наследуются глубокие фольклорные, этнографические представления славян о лодке, ее ритуальном значении, медиирующих функциях, архетипе луны, которые выражаются в современной поэзии через прямое и опосредованное обращение к роману «Герой нашего времени». Конечно, автор не может слепо следовать за фольклорной традицией или каким-либо текстом, иначе речь будет идти о стилизации, а стихотворение «Тамань» представляет все-таки самостоятельное, отдельно звучащее произведение. Печорин Дударева не тонет, как и лермонтовский, но тонет или утонет лирический герой. Апофатичность концовки может быть вызвана разными причинами, как биографическими (стихотворение написано за два года до смерти), так и художественными: Нож в руке горит - проворен, Чик по горлу - и ко дну... Не утонет друг Печорин. Я скорее утону. [4, с. 4] В этом и заключается существенное отличие от сюжета Лермонтова: у Печорина пропал серебряный кинжал после поединка в лодке, в этом фрагменте в романе нож больше нигде не фигурирует, а в современном стихотворении от ножа может погибнуть герой. Это отбрасывает нас на несколько строк назад: Долька-месяц там и тут. Как прожить в таком просторе Даже несколько минут?! [4, с. 3] Стихотворение не столько о Печорине, сколько о личной судьбе своего нового лирического героя, который ни в коем случае не является Печориным. Здесь важно в онтологическом плане ощущение простора, соединения неба с морем / землей (месяц на небе, месяц на море). В русском космо-психо-логосе важна теография пространства, апофатизм равнины, по тонкому наблюдению В. П. Океанского [10, с. 241], но, думается, эта бездонность и бескрайность распространяются и дальше, на море, за пределы равнины. Вывод. С особой силой, в онтологическом и аксиологическом ключе, звучит вопрос Дударева: как прожить в таком просторе? Видимо, прожить можно так, как жил лермонтовский Печорин, пребывая в поисках «иного царства», рискуя жизнью, не боясь смерти. Так сплетаются два текста, роман XIX века и стихотворение XXI века, но последнее, несмотря на прямые отсылки к лермонтовскому сюжету, требует пристального комментирования и обращения к широкому контексту народной традиционной культуры. Через текст Валерия Дударева, его стихотворение «Тамань», мы можем глубже понять и «Тамань» классика, характер Печорина. В этом, на наш взгляд, также выражается трансмиссия культуры, опосредованное наследование и органичное усвоение через чужое слово (в данном случае творчество Лермонтова) современной поэзией архаических представлений наших предков, ритуального и обрядового поведения.

About the authors

M. A Dudareva

Peoples ' friendship University of Russia

Email: marianna.galieva@yandex.ru
Moscow, Russia

References

Supplementary files