CULTURAL SPACE IN THE CONTEXT OF RUSSIA BOUNDARIES XX-XXI CENTURIES

Full Text

Актуальность научного осмысления состояния культурного пространства России, проблемных точек его обновления обусловлена целым рядом теоретических факторов, в том числе его ролью как инструмента передачи новым поколениям свода моральных, этических и эстетических ценностей, составляющих ядро национальной самобытности. Размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей и ослабление культурного единства общества прямо отнесено к угрозам национальной безопасности. Необходимость целенаправленного проективного развития российского культурного пространства для преодоления угрозы «гуманитарного кризиса», а также в качестве инструмента «мягкой силы» укрепления роли России на международной арене, подчеркивается в «Стратегии государственной культурной политики на период до 2030 года», принятой в 2016 г. [16]. Культурное пространство - искусственная среда, которая находится в процессе ее сотворения Человеком, при этом она должна быть отделена от сиюминутного давления социальной обусловленности. Исследования в этом направлении еще не дают окончательного представления, является ли производство культуры, присущее человеку, средством создания социальных объединений. Диалектический подход здесь кажется наиболее плодотворным, однако исследователи И.М. Гуткина, П.И. Касаткин, Е.В. Орлова приходят к выводу, что культурное пространство отражает связь явления или группы явлений с историческим процессом фиксации общественного или даже цивилизационного опыта, а пространство культуры обозначает среду самореализации различных уровней опыта [2]; [9]; [13]. Настоящее несет угрозу культурному пространству через разрушение его гетерохронной связи с цивилизационным продуктом. Философ М.Я. Сараф поясняет этот процесс: «Мифологизируется и сочиняется наново история, рушатся фундаментальные связи с культурным пространством уже достигнутого и более высокого уровня организации и функциональности. Процесс расширения и активизации анклавов прямо направлен на уничтожение классического культурного пространства, на его вытеснение и замену закрытыми анклавными, архаичными (хотя их называют традиционными) пространствами культуры» [18]. Отношение этих сфер, по сути, отражают отношения человека с «силой», «богатством», «властью». «В культурном пространстве выделяется совокупность форм культуры, которые определяют социальные отношения людей, их взаимодействие в обществе. Сюда относится нравственная, правовая, политическая культура. В этих формах культуры фиксируются социальные ценности и идеалы, а также общие регулятивы поведения, движимого стремлением к ним», - отмечают культурологи А.С. Кармин и Е.С. Новикова [7, с. 134]. Благодаря осмыслению значимости духовных и материальных продуктов деятельности по формированию исторического наследия, культурное пространство выступает формой рационализации памяти об окружающей среде. Вопрос различения понятий «культурное пространство» и «пространство культуры» в теории культуры не был актуален до недавнего времени. Кармин в 1999 г., описывая «пространство культуры», в терминах сегодняшнего дня, по сути, говорит именно о «культурном пространстве»: «Люди живут в пространстве культуры. Так же, как воздух, которым мы дышим, нас окружает воздух культуры, которым дышит наша душа. Пространство культуры - это не физическое, а духовное пространство. Это пространство смыслов - знаний, ценностей и идеалов, норм и правил жизни» [7, с. 66]. Модель этого пространства графически можно отобразить так: Духовная культура отвечает за развитие когнитивных парадигм, к которым можно отнести житейскую, мистическую и рациональную - образцы, по которым строится знание о мире. И также отвечает за институализацию ценностей, которые можно разделить на финальные, инструментальные и производные. Именно в этой своей функции духовная культура наиболее тесно взаимодействует с социальной. В результате социальных изменений два самых серьезных обстоятельства существенно повлияли на трансформацию российского культурного пространства за последние два десятилетия. Первое из них связано с социальной памятью, о чем пишет В.А. Ребрин: «Социальная память - это осуществляемая обществом с помощью специальных институтов, устройств, средств, процессов фиксации в общезначимой форме, систематизации и хранения (вне индивидуальных человеческих голов). Эта память - неотъемлемый элемент духовной жизни общества, его общественного сознания» [17, с. 44-45]. Культурное пространство является актуализированным фрагментом социальной памяти. В текущем общественном процессе культурное пространство создается в результате взаимоотношений множества пространств культуры. В сфере культурного пространства социальная память обусловливает его фиксацию, развитие и трансформации (процесс изменения, но не обязательно развития, происходящий в очень короткие сроки). Трансформация возможна за счет изменений в системе ценностей, способов их институализации, целенаправленного воздействия ради смены направления развития когнитивных парадигм. Возможность такой трансформации заложена в самой вторичной природе социально обусловленного познания мира. «Проследив хотя бы в самых общих чертах процесс получения человеком представлений и понятий о мире, составляющих, как принято считать, его мировоззрение, мы прежде всего обнаружим, что ни один человек не изучает непосредственно, эмпирически «мир в целом». Большую часть знаний он получает из самых различных источников - книг, аудио, телевидения, бесед с другими людьми и т.д. Во всех этих случаях он имеет дело не непосредственно с явлениями, а с их отображением, уже прошедшим через сознание людей и «записанным» в памяти общества», - пишет В.А. Колеватов [10, с.143]. Существенным источником знания о мире, о добре и зле, развитии эстетических и этических понятий на протяжении столетий являлась традиционная семья, где минимум три поколения находящихся в родственной связи людей проживали вместе. Семья была основной единицей наблюдения с помощью переписи в Советском Союзе, пока в 2002 г. «в связи с изменением жилищных условий населения, родственных связей проживающих совместно людей» [15] такой единицей становится домохозяйство. Решение было принято по предложению ООН. Следует отметить, что такое изменение единицы наблюдения затруднило в дальнейшем анализ феномена семьи. И если проведенная в 1994 г. микроперепись показала, что всего 11,7% домохозяйств по своему составу могут содержать три поколения, проживающих вместе [4], то в 2002 г. способ представления данных переписи еще более затруднил анализ состава семей. В результате переписи 2010 г., по той методике подсчета, число таких (потенциально) семей снова сократилось (10,8% [12]). Данные этой переписи интересны еще и тем, что показывают отсутствие желания совместного проживания поколений, а отнюдь не недостаток представителей старшего поколения для образования традиционных семей. Это видно из того, что при росте числа членов домохозяйства старше 65 лет от двух (предположительно основу составляет пожилая семейная пара) к трем (незамужняя дочь, неженатый сын, внук или внучка) число таких домохозяйств падает более чем в два с половиной раза. В настоящий момент исследователи констатируют снижение роли житейского опыта в структуре социальной памяти. Опытное знание противостоит по своему смыслу экспертному знанию. Носитель последнего - opening leader - приносит в общество нарративное знание (от лат. слов «narrare» и «gnarus», то есть знающий о чем-либо эксперт) [6, с. 89]. Приведенные выше данные показывают, что проблема с замещением нарративом опытной информации не является следствием развития технологической культуры. Цифровая революция, происходившая в ХХI в., привела к перераспределению источников социальной памяти, но не явилась причиной этому. Можно наблюдать планомерное снижение значимости роли пожилых людей в формировании социальной памяти. Вторым обстоятельством, существенно повлиявшим на трансформацию российского культурного пространства за последнюю пару десятилетий, становится возрастание роли государственной власти во всех сегментах общественных отношений. В сфере социальной культуры наблюдается разрушение подлинно политического подхода: «С каждым последующим годом (после 2000 г. - прим. авт.) другие политические фигуры, кроме президента, становились для граждан все менее авторитетными, их голоса - менее слышными, а образы - менее различимыми. А «президентский полюс» постепенно подминал под себя все больше политическое пространство, фактически поглотив сначала исполнительную власть, затем - представительную, информационную, начал подминать уже и региональную... Вот уже несколько лет ощущается идеологический вакуум, ставший результатом стремительного «разоружения» оппозиции перед президентом» [5, с. 7]. Отмеченное учеными в полемической книге «Россия на перепутье…» заставляет задуматься о том, что чисто политического пространства среди множества пространств культуры более не существует. Имеет место процесс тотальной реорганизации пространств культуры. Однако конец политики и рост государственной воли во всех пространствах культуры символизирует конец свободных взаимоотношений и борьбы этих пространств и объективирует их системную реорганизацию в соответствии с планами, которые принято называть социальной инженерией. З. Бауман выразил причину этих процессов следующим образом: «С углублением пропасти между властью и политикой - т.е. возможностью что-то сделать и возможностью решать, что нужно делать в рамках территориально суверенного государства, - исходная идея достичь человеческого счастья посредством проектирования и построения общества, восприимчивого к человеческим потребностям, чаяниям и стремлениям, становилась все более призрачной в силу отсутствия института, уполномоченного решать такую неимоверно сложную задачу» [1, с. 442]. Прекращение естественного развития социальной культуры и ее структуризация относится к области анализа, вышедшего из-под крыла систематики - типологизации на основе таксономии, то есть соподчинения взаимонезависимых иерархических структур [18]. Таксономизация на сегодняшний день наиболее точное определение процессов, происходящих в социальной культуре под влиянием государственной власти, где последняя определяет темы дискурсов, содержание нарративов, будущие состояния общества. Возвращаясь к представленной модели пространства культуры Кармина, отметим, что роль фактора технологического развития несколько переоценена, хотя революция цифровизации так или иначе остается наиболее значимым фактором преобразования технологической культуры. Для трансформации некоторых областей социальной практики пространство технологической культуры может служить источником перестройки, но для культурного пространства в целом роль носителя остается вторичным элементом, поскольку принципиально значимым является процесс обретения наследия, его принятия, осмысления того, что значит быть человеком. При этом источниками такой информации являются и социальные сети, и книги, и фильмы, и уголовный кодекс. Все это источники знания о мире, отвергать которые недопустимо. Пожалуй, наиболее значимое влияние на процесс преобразования общества в последние годы оказали социальные сети, которые перенесли общение в онлайн-среду и технологии VR, грозящие полным устранением пожилых членов общества от участия в его проективных процессах развития [10]. Если предположить модель антиутопии ближайшего будущего, базируясь на модели Кармина, то она будет выглядеть так: Важным моментом, о котором нельзя забывать, является то, что только культурологический подход позволяет включать в анализ не только фактические данные, но и образные, проективные: «Лик ангела истории обращен к прошлому. Там, где для нас - цепочка предстоящих событий, там он видит сплошную катастрофу, непрестанно громоздящую руины над руинами и сваливающую все это к его ногам. Он бы и остался, чтобы поднять мертвых и слепить обломки. Но шквальный ветер, несущийся из рая, наполняет его крылья с такой силой, что он уже не может их сложить. Ветер неудержимо несет его в будущее, к которому он обращен спиной, в то время как гора обломков перед ним поднимается к небу. То, что мы называем прогрессом, и есть этот шквал» [1, с. 84]. К этому можно лишь добавить, что пространство, в котором происходит эта мистерия создания социальной памяти, и есть культурное пространство. Задача научного сообщества как добросовестного служителя истории: не оставлять нагромождение руин - неосмысленных событий, имеющих социальную и культурную значимость; для того, чтобы история базировала свое знание на истине доступного нам понимания на каждом конкретном этапе нашей жизни, предопределяя будущее человечества вектором развития его культуры.

About the authors

A. A Iskra

National Research Moscow State University named after M.V. Lomonosov

Email: anna-sh1@yandex.ru
Moscow, Russia

References

Supplementary files