Impact of perioperative high-protein nutritional support on the quality of life of patients with primary lung cancer: a Russian prospective multicenter comparative study (NUTRILUNC study)

Full Text

Обоснование

В России рак лёгкого (РЛ) является первым по распространённости типом злокачественных новообразований среди мужчин, а также первым по смертности среди мужчин и женщин. В 2019 году в нашей стране было выявлено 49 145 человек, впервые заболевших РЛ [1]. Чаще всего (85% пациентов) диагностируется немелкоклеточный РЛ (НМРЛ) [2]. Функционально сохранным пациентам стадий 0–IIIА рекомендуется хирургическое вмешательство [1]. Около половины этой популяции составляют люди в возрасте 70 лет и старше, для которых характерно наличие хронических заболеваний, слабости, низкой физической работоспособности и длительной физической бездеятельности, что может увеличить число послеоперационных осложнений и снизить качество жизни [3].

Известие о диагнозе и процесс лечения РЛ сопровождаются физическими и психологическими нарушениями. Боль, усталость, бессонница и/или расстройства настроения являются четырьмя наиболее часто встречающимися симптомами раннего послеоперационного периода [4, 5]. Эти проблемы могут значительно снизить качество жизни и функциональный статус [6], особенно у тех пациентов, которые физически не активны, неадекватно питаются и, следовательно, имеют низкие физиологические резервы [3]. Периоперационная нутритивная поддержка (НП) таких больных, увеличивающая толерантность к физической нагрузке [7], может положительно повлиять на качество жизни и повысить социализацию пациентов.

Целью исследования NUTRILUNC было оценить влияние периоперационной НП высокобелковыми смесями «Нутридринк Компакт Протеин» (нейтральный и охлаждающий фруктово-ягодный вкусы) на непосредственные результаты оперативного лечения больных НМРЛ. НП смесями «Нутридринк Компакт Протеин» применяли в объёме 250 мл в день — что соответствует 36 г белка и 612 ккал — в течение 28 дней (14 дней, предшествующих операции, и 14 дней, следующих за операцией). Соответственно этому были поставлены задачи исследования: оценить безопасность применения высокобелкового высокоэнергетического сипинга у больных НМРЛ; определить влияние НП на динамику нутритивного статуса, частоту развития послеоперационных осложнений и восстановление дыхательной функции; оценить качество жизни больных НМРЛ в периоперационном периоде. Дизайн и результаты исследования NUTRILUNC в отношении большинства этих задач были опубликованы нами ранее. Дополнительное питание в исследованном режиме позитивно и значимо сказалось на сроках послеоперационной реабилитации и частоте нехирургических осложнений раннего послеоперационного периода [7]. Настоящая публикация касается анализа результатов показателей качества жизни больных НМРЛ в периоперационном периоде.

Цель

Оценить влияние периоперационной НП высокобелковыми смесями на качество жизни больных НМРЛ в послеоперационном периоде.

Материалы и методы

В период с 14 июня по 14 ноября 2022 года в исследование было включено 114 взрослых пациентов из 8 онкологических клиник России. Распределение происходило поровну (в соотношении 1:1) в 2 группы: группу исследования (ГИ) и контрольную (КГ). Разделение на группы проводилось централизовано, методом блоковой рандомизации, сразу после первоначальной проверки критериев включения и невключения/исключения пациента в исследование. За время наблюдения двое пациентов отказались от участия в исследовании и отозвали информированное согласие на обработку персональных данных. В конечный анализ было включено 112 больных (из них 69 мужчин), в том числе 55 в ГИ и 57 в КГ; средний возраст больных составил 57,2±8,2 года.

Качество жизни пациентов в исследовании NUTRILUNC оценивали по основному опроснику Европейской организации по исследованию и лечению рака — Quality of Life Questionnaire Core-30 (EORTC QLQ-C30, «Опросник качества жизни») [8]. Оценку проводили на 4 этапах исследования (на этапе В3 больные не анкетировались, поскольку этот этап выпадал на 3-и послеоперационные сутки, и достоверная оценка качества жизни была невозможна):

1) В1 (в день поступления в клинику) — для пациентов группы исследования в этот день начиналось дополнительное энтеральное питание (сипинг);

2) В2 (через 14 дней), накануне оперативного вмешательства;

3) В4 (через 12 дней после операции);

4) В5 (через 30 дней после операции).

Заполнение опросника производилось врачом-исследователем со слов пациента.

Статистический анализ

Данные, полученные в исследовании, были обработаны специалистами по биостатистике с помощью пакета программ Statistica v.12 (TIBCO, США). Для непрерывных значений провели двухфакторный дисперсионный анализ с попарными сравнениями на этапах исследования с использованием соответствующего варианта двустороннего t-критерия Стьюдента или t-критерия неравных дисперсий Уэлча. Для анализа переменных, которые не считаются непрерывными, применяли непараметрические тесты (критерий Вилкоксона для сравнения динамики изменений внутри групп; Манна–Уитни — для анализа значений между группами на этапах исследования). Для тестирования значимости различий категориальных данных использовали тест хи-квадрат или точный тест Фишера. При статистической оценке различий ориентировались на уровень значимости 0,05. Анализ клинического значения полученных результатов проведён авторами настоящей публикации.

Результаты

На этапе включения в исследование достоверных различий между группами ни по демографическим данным, ни по одному из показателей опросника качества жизни EORTC QLQ-C30 не обнаружено (табл. 1).

 

Таблица 1. Исходные показатели пациентов

Table 1. Baseline parameters of patients

Параметры	Группа исследования	Контрольная группа	p
Число больных	55	57	>0,05
Мужчины	33	36	>0,05
Женщины	22	21	>0,05
Возраст, годы	57,0±8,1	57,4±8,4	>0,05
Качество жизни по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30, баллы
Общий статус здоровья	47,0±16,2	50,0±15,8	>0,05
Физическое функционирование	75,0±12,8	74,5±9,8	>0,05
Ролевое функционирование	70,3±20,5	70,8±16,5	>0,05
Эмоциональное функционирование	54,4±22,4	50,4±20,4	>0,05
Когнитивное функционирование	66,4±19,9	67,3±17,2	>0,05
Социальное функционирование	60,0±22,6	58,5±21,2	>0,05
Слабость	44,9±19,0	48,5±14,8	>0,05
Тошнота и рвота	7,3±13,5	11,1±12,3	>0,05
Боль	20,0±18,5	24,9±15,5	>0,05
Диспноэ	33,3±18,1	36,8±16,3	>0,05
Инсомния	47,9±25,5	50,9±21,0	>0,05
Снижение аппетита	43,0±33,1	48,0±24,4	>0,05
Констипация	15,2±20,1	18,7±18,9	>0,05
Диарея	0,6±4,5	3,5±10,3	>0,05
Финансовая независимость	37,0±27,7	45,0±24,8	>0,05

 

Общий статус здоровья

Выявлены статистически значимые различия показателя общего статуса здоровья на этапах В1 и В5 в обеих группах (p <0,001, power 0,99). Однако если этот параметр в ГИ увеличивался последовательно в течение всего периода наблюдения и на каждом этапе, начиная с этапа В2, статистически значимо превосходил показатель КГ, то в КГ на этапах В2 и В4 он даже снижался (рис. 1).

 

Рис. 1. Общий статус здоровья пациентов по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30, динамика по визитам и группам.

Fig. 1. Patients’ general health status by Quality of Life Questionnaire Core-30, dynamics by visits and groups.

 

Физическое функционирование

Уже с этапа В2 пациенты ГИ имели более высокий показатель физического функционирования по сравнению с пациентами КГ (все различия были статистически значимы), а на этапе В5 статистическая значимость различий достигла p <0,001 (power 0,99). Физическое функционирование не снижалось на всех этапах исследования в ГИ, а в КГ несколько снижалось от исходного на этапах В2 и В4. Различия показателя на этапах В1 и В5 также достигли статистической значимости (p <0,01; power 0,84) в обеих группах (рис. 2).

 

Рис. 2. Физическое функционирование пациентов по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30, динамика по визитам и группам.

Fig. 2. Patients’ physical functioning by Quality of Life Questionnaire Core-30, dynamics by visits and groups.

 

Ролевое функционирование

В ГИ показатель ролевого функционирования, начиная с этапа В2, статистически достоверно превышал аналогичный показатель в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На этапе В5 статистическая значимость различий достигла p <0,01, power 0,85. Различия параметров этапов В1 и В5 по группам также достигли статистической значимости (p <0,05; power 0,74). Пациенты ГИ имели более высокие растущие значения данного параметра в течение всего периода наблюдения по сравнению с пациентами КГ (рис. 3).

 

Рис. 3. Ролевое функционирование пациентов по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30, динамика по визитам и группам.

Fig. 3. Patients’ role functioning by Quality of Life Questionnaire Core-30, dynamics by visits and groups.

 

Эмоциональное функционирование

Показатель эмоционального функционирования в ГИ, начиная с этапа В2, статистически достоверно превышал аналогичный показатель в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,05, power 0,83. Различия дельты между показателями В5 и В1 по группам не достигли статистической значимости (p >0,05). Пациенты в ГИ показали более высокие растущие значения данного параметра в течение всего периода наблюдений по сравнению с пациентами КГ, однако динамика не обнаружила значимых отличий между группами (рис. 4).

 

Рис. 4. Эмоциональное функционирование пациентов по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30, динамика по визитам и группам.

Рис. 4. Эмоциональное функционирование пациентов по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30, динамика по визитам и группам.

 

Когнитивное функционирование

Было обнаружено, что в ГИ показатель когнитивного функционирования со второй недели исследования был выше, чем в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,05, power 0,71. Различия дельты между значениями на этапах В5 и В1 по группам не достигли статистической значимости (p >0,05). Пациенты в ГИ имели более высокий растущий показатель в течение всего периода наблюдений по сравнению с пациентами КГ, однако его динамика не показала значимых отличий между группами (рис. 5).

 

Рис. 5. Когнитивное функционирование пациентов по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30, динамика по визитам и группам.

Fig. 5. Patients’ cognitive functioning by Quality of Life Questionnaire Core-30, dynamics by visits and groups.

 

Социальное функционирование

В ГИ показатель социального функционирования, начиная с В2, статистически достоверно превышал аналогичный показатель в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,01, power 0,88. Различия дельты между показателями В5 и В1 по группам не достигли статистической значимости (p >0,05). Пациенты в ГИ имели более высокий растущий показатель в течение всего периода наблюдений по сравнению с пациентами КГ, однако его динамика не показала значимых отличий между группами (рис. 6).

 

Рис. 6. Социальное функционирование пациентов по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30, динамика по визитам и группам.

Fig. 6. Patients’ social functioning by Quality of Life Questionnaire Core-30, dynamics by visits and groups.

 

Слабость

Начиная с этапа В2, показатель слабости в ГИ статистически достоверно был ниже (меньшее проявление симптома/отклонения) аналогичного параметра в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,0001, power 1,00. Различия дельты между показателями В5 и В1 по группам также достигли статистической значимости (p >0,005). Пациенты в ГИ имели более низкий показатель, снижающийся в течение всего периода наблюдений, по сравнению с пациентами КГ. При этом его динамика также обнаружила значимые отличия между группами с преимуществом в ГИ (рис. 7).

 

Рис. 7. Слабость (по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30), динамика по визитам и группам.

Fig. 7. Frailty (by Quality of Life Questionnaire Core-30), dynamics by visits and groups.

 

Тошнота и рвота

В ГИ этот показатель, начиная с этапа В2, статистически достоверно был ниже (меньшее проявление симптома/отклонения) аналогичного в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,0001, power 0,99. Однако различия дельты между показателями В5 и В1 по группам не достигли статистической значимости (p >0,05). Пациенты в ГИ имели более низкий индекс, снижающийся в течение всего периода наблюдений, по сравнению с пациентами КГ. Однако его динамика не обнаружила значимые отличия между группами (рис. 8).

 

Рис. 8. Тошнота и рвота (по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30), динамика по визитам и группам.

Fig. 8. Nausea and vomiting (by Quality of Life Questionnaire Core-30), dynamics by visits and groups.

 

Боль

В ГИ показатель боли статистически достоверно был ниже (меньшее проявление симптома/отклонения) аналогичного индекса в КГ, начиная с этапа В4. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,05, power 0,56. Однако различия дельты между показателями В5 и В1 по группам не достигли статистической значимости (p >0,05). Пациенты в ГИ имели более низкий параметр в течение периода наблюдений по сравнению с пациентами КГ. Однако его динамика не обнаружила значимые отличия между группами (рис. 9).

 

Рис. 9. Боль (по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30), динамика по визитам и группам.

Fig. 9. Pain (by Quality of Life Questionnaire Core-30), dynamics by visits and groups.

 

Одышка

В ГИ показатель одышки на этапе В4 статистически достоверно был ниже (меньшее проявление симптома/отклонения) аналогичного параметра в КГ. Однако на этапе В5 различия между группами не были выявлены (p >0,05). Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. Различия между показателями на этапах В5 и В1 по группам также не достигли статистической значимости (p >0,05). В целом значимых различий между группами по этому параметру не было выявлено, что, вероятно, говорит об иной, не связанной с физическим состоянием, природе одышки у пациентов исследования (рис. 10).

 

Рис. 10. Одышка (по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30), динамика по визитам и группам.

Fig. 10. Dyspnea (by Quality of Life Questionnaire Core-30), dynamics by visits and groups.

 

Инсомния

Начиная с этапа В2, показатель инсомнии в ГИ был статистически достоверно ниже (меньшее проявление симптома/отклонения) аналогичного индекса в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На этапе В5 статистическая значимость различий достигла p <0,0001, power 0,99. Различия между параметрами на этапах В5 и В1 по группам также достигли статистической значимости (p >0,05, power 0,63). Пациенты в ГИ имели более низкий показатель, снижающийся в течение всего периода наблюдений, по сравнению с пациентами КГ. При этом его динамика также обнаружила значимые отличия между группами с преимуществом в ГИ (рис. 11).

 

Рис. 11. Инсомния (по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30), динамика по визитам и группам.

Fig. 11. Insomnia (by Quality of Life Questionnaire Core-30), dynamics by visits and groups.

 

Потеря аппетита

Начиная с этапа В2, этот показатель в ГИ был статистически достоверно ниже (меньшее проявление симптома/отклонения) аналогичного параметра в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,0001, power 0,99. Однако различия дельты между показателями В5 и В1 по группам не достигли статистической значимости (p >0,05). Пациенты в ГИ имели более низкий индекс, снижающийся в течение всего периода наблюдений, по сравнению с пациентами КГ. Однако его динамика не обнаружила значимые отличия между группами (рис. 12).

 

Рис. 12. Потеря аппетита (по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30), динамика по визитам и группам.

Fig. 12. Loss of appetite (by Quality of Life Questionnaire Core-30), dynamics by visits and groups.

 

Констипация

В ГИ частота запоров, начиная с этапа В2, была статистически достоверно ниже (меньшее проявление симптома/отклонения) аналогичного показателя в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,001, power 0,93. Однако различия дельты между показателями В5 и В1 по группам не достигли статистической значимости (p >0,05). Пациенты в ГИ имели более низкий индекс, снижающийся в течение всего периода наблюдений по сравнению с пациентами КГ. Однако его динамика не обнаружила значимые отличия между группами (рис. 13).

 

Рис. 13. Констипация (по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30), динамика по визитам и группам.

Fig. 13. Constipation (by Quality of Life Questionnaire Core-30), dynamics by visits and groups.

 

Диарея

В ГИ частота и выраженность диареи, начиная с В4, статистически были ниже (меньшее проявление симптома/отклонения) аналогичного показателя в КГ. Статистическое тестирование проводилось параметрическими и непараметрическими методами. На В5 статистическая значимость различий достигла p <0,05, power 0,73. Однако различия дельты между показателями В5 и В1 по группам не достигли статистической значимости (p >0,05). Пациенты в ГИ имели более низкий индекс в течение всего периода наблюдений по сравнению с пациентами КГ. Однако его динамика не обнаружила значимые отличия между группами. При этом обращает на себя внимание нарастание этого симптома в обеих группах (рис. 14).

 

Рис. 14. Диарея (по опроснику Quality of Life Questionnaire Core-30), динамика по визитам и группам.

Fig. 14. Diarrhea (by Quality of Life Questionnaire Core-30), dynamics by visits and groups.

 

Обсуждение

Самооценка качества жизни является весьма значимым индикатором результатов лечения онкологических больных. Лучшее физическое и психологическое состояние пациентов во многом определяют их комплаентность, подход к болезни и лечению, поскольку физическое благополучие оказывает огромное влияние на повседневное функционирование и способность осуществлять социальную и трудовую деятельность.

Злокачественное новообразование и его лечение влияют на состояние питания, изменяя обмен веществ и уменьшая потребление пищи. Исследования показывают, что недостаточность питания не только отрицательно влияет на результаты противоопухолевой терапии, но также оказывает существенное воздействие и на качество жизни больных НМРЛ. Симптомы, влияющие на физическое благополучие хирургических пациентов с НМРЛ, включая анорексию, диарею, инсомнию, усталость и депрессию, болевой синдром, утомляемость, одышку и кашель, отчасти могут быть связаны с нарушением питания или усиливаться такими нарушениями [9–12]. Существует прямая корреляция между физическим функционированием, нарушением сна, общим чувством бодрости, чувством тревоги и прогнозом лечения. На эту зависимость могут влиять провоспалительные цитокины (например, фактор некроза опухоли α), которые взаимосвязаны с вышеупомянутыми симптомами и теоретически могут снижать мотивацию к выполнению медицинских рекомендаций, в том числе связанных с изменением образа жизни. Недостаточную мотивацию и комплаентность нередко наблюдают у пациентов с низким качеством жизни. Нефармакологические факторы, которые потенциально могут улучшить ситуацию, включают физическую активность, время для отдыха, снижение стресса и соответствующую диету [13].

Большинству больных НМРЛ на ранних стадиях болезни показано хирургическое лечение [14]. Одним из факторов, предопределяющих результаты оперативного вмешательства, является функциональный статус больного, в том числе состояние питания. Исследования, проведённые на предоперационном этапе у пациентов РЛ, показали, что при имеющейся нутритивной недостаточности продолжительность жизни короче, а риск послеоперационных осложнений выше, чем при нормальным статусе питания или индексе массы тела >18,5 кг/м² [15]. Вероятно, это связано с ослаблением дыхательной мускулатуры и подавлением иммунной системы, вызванным дефицитом питательных веществ, что может привести, например, к повышенному риску развития лёгочных инфекций.

Известно, что исходная нутритивная недостаточность характеризуется ухудшением качества жизни за счёт более низкого физического и ролевого функционирования, степени усталости, тяжести тошноты и рвоты, болевого синдрома, одышки, потери аппетита и наличия запоров [16]. Исследование взаимосвязи между нутритивным статусом и качеством жизни показало, что респонденты с хорошим питанием, согласно оценке по функциональным шкалам, более благополучны и демонстрируют меньшую тяжесть симптомов по опроснику QLQ-C30 и специальному опроснику для РЛ LC13, чем пациенты с недостаточностью питания. При одномерном анализе нутритивная недостаточность коррелирует со снижением качества жизни и интенсивностью симптомов в обеих анкетах. В многофакторном анализе нутритивная недостаточность была независимым фактором, определяющим снижение качества жизни в области физического функционирования (β=–0,015; p <0,001) [17].

Следуя этой логике, коррекция нутритивного статуса должна улучшать физическое благополучие пациентов с НМРЛ. В этой связи в рамках исследования NUTRILUNC мы провели комплексную оценку качества жизни на основе опросника QLQ-C30. Очевидное улучшение общего статуса здоровья в ГИ в течение всего периода наблюдения и, начиная с этапа В2, статистически достоверное превышение аналогичного показателя в КГ (p <0,001) доказывает положительное влияние нутритивной поддержки на качество жизни больных НМРЛ.

В частности, достоверная динамика по улучшению показателя физического функционирования отмечалась уже через 2 недели после начала проведения нутритивной поддержки. Эта тенденция сохранялась на всём протяжении исследования и соответствовала динамике показателей функционального статуса (теста шестиминутной ходьбы и кистевой динамометрии), которые были опубликованы нами ранее [7]. Возможно, хороший физический статус оказал положительное влияние на ролевое функционирование, которое также достоверно улучшилось в ГИ.

Несмотря на то, что пациенты в ГИ в течение всего периода наблюдений имели более высокие растущие показатели эмоционального, когнитивного и социального функционирования по сравнению с пациентами КГ, динамика этих показателей не показала значимых отличий между группами. Возможно, это объясняется состоянием тревоги и депрессии, характерного для популяции онкологических больных в целом и для больных НМРЛ в частности [18, 19]. Медленное улучшение этих параметров, возможно, говорит о тяжести психологического дистресса, характерного для данной когорты пациентов, и инертности этих факторов, зависящих от многих причин.

Интересно, что прослеживается определённая связь между эмоциональным статусом и когнитивным, социальным функционированием, тяжестью одышки, слабостью и болью, беспокоивших пациентов. E.J. Morrison и соавт. также отметили эту особенность [20]. Их исследование показало, что более высокий уровень эмоциональных проблем напрямую связан с худшим качеством жизни (общим, психическим, социальным, духовным благополучием), а также с физиологическими проблемами, такими как частота и выраженность боли, приступы кашля, тяжесть одышки и слабость. Причём физиологические нарушения могут усиливать эмоциональные проблемы, и наоборот. Наши данные свидетельствуют о корреляции эмоциональных проблем и физического состояния пациентов. По-видимому, для создания эффективной программы реабилитации больных РЛ необходимы комплексные программы, непременным компонентом которых будет стратегия решения психологических нарушений и эффективные концепции управления эмоциональными проблемами, вне зависимости от степени их выраженности.

Тщательный анализ психологического состояния больного может помочь в коррекции эмоционального статуса. Мы не можем повлиять на сам факт наличия злокачественного новообразования, однако, увеличивая уровень функционирования пациента, можем облегчить многие соматические проблемы. Достаточное питание и активное движение, как в нашем исследовании, повлекло за собой снижение числа послеоперационных осложнений и явилось толчком для улучшения эмоционального статуса, который показал явную положительную тенденцию. По-видимому, отсутствие недоедания и не ограничиваемая в представляемом исследовании дневная физическая активность способствовали нормализации циркадных ритмов и сна пациентов, о чем свидетельствует динамика инсомнии. В начале исследования статистически значимых различий между группами не было. Однако на этапе В2 нарушения сна в ГИ были выражены меньше, и затем, на протяжении всего периода наблюдения, этот параметр имел достоверно более низкие, снижающиеся показатели по сравнению с пациентами КГ. В свою очередь, хороший сон положительно сказался на повышении ролевого функционирования в ГИ.

Улучшению качества жизни пациентов в ГИ во многом способствовала хорошая переносимость «Нутридринк Компакт Протеин», поскольку его употребление не вызывало диспепсических явлений (частота тошноты, рвоты, констипации и диареи в группах исследования достоверно не различалась) или потери аппетита. Наоборот, разнообразие специально разработанных для онкологических больных вкусов энтерального питания позволяло сохранить комплаентность больных, что обеспечило проведение исследования в полном объёме. Сбалансированный состав макро- и микронутриентов, высокое содержание белка и энергии в малом объёме и инновационные вкусы явились залогом приверженности пациентов к употреблению «Нутридринк Компакт Протеин» в течение 4 недель, что позволило добиться хороших результатов лечения [21].

Заключение

Периоперационное питание высокобелковым сипингом в течение 28 дней (14 дней перед оперативным вмешательством и 14 дней в раннем послеоперационном периоде) положительно влияет на качество жизни больных НМРЛ, повышая физическое и ролевое функционирование, способствуя улучшению эмоционального статуса и снижению физиологических проблем. Продолжительная периоперационная нутритивная поддержка энтеральной смесью с инновационными вкусами хорошо переносится, не вызывает отторжения в течение длительного срока и может быть рекомендована для широкого использования в реальной клинической практике.

Дополнительная информация

Источник финансирования. Исследование выполнено при финансовой поддержке (финансовом обеспечении) ООО «Нутриция».

Конфликт интересов. Спонсор публикации не принимал участия в подготовке статьи, поиске первоисточников и анализе данных, написании и правке рукописи, формировании выводов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

Вклад авторов. Все авторы подтверждают соответствие своего авторства международным критериям ICMJE (все авторы внесли существенный вклад в разработку концепции, проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией). Наибольший вклад распределён следующим образом: О.А. Обухова — планирование, разработка концепции исследования, сбор фактического материала, анализ литературных данных, написание текста рукописи; И.А. Курмуков — анализ литературных данных, написание текста рукописи; Н.М. Егофаров — разработка концепции, техническая организация исследования; М.Г. Колесниченко, Ю.В. Кириллов, С.С. Повага, Н.А. Беляева, Е.В. Гордеева, Ю.В. Перминов, А.А. Скороход, А.О. Нефёдов, Д.Н. Новицкий — сбор фактического материала, редактирование текста рукописи; Т.Н. Егофаров — обработка результатов исследования, редактирование рукописи.

Этический комитет. Исследование было одобрено решением Независимого междисциплинарного комитета по этической экспертизе клинических исследований. Выписка из протокола №10 от 10 июня 2022 г. (https://narnis.ru).

Additional info

Funding source. The study was supported by Nutricia LLC.

Competing interests. The sponsor of the publication did not take part in preparing the article, searching for primary sources and analyzing data, writing and editing the manuscript, or drawing conclusions. The authors declare that they have no competing interests.

Authors’ contribution. All authors made a substantial contribution to the conception of the work, acquisition, analysis, interpretation of data for the work, drafting and revising the work, final approval of the version to be published and agree to be accountable for all aspects of the work. O.A. Obukhova — planning, development of the research concept, collection of factual material, analysis of literary data, writing the manuscript; I.A. Kurmukov — analysis of literary data, writing the text of the manuscript; N.M. Egofarov — concept development, technical organization of the study; M.G. Kolesnichenko, Yu.V. Kirillov, S.S. Povaga, N.A. Belyaeva, E.V. Gordeeva, Yu.V. Perminov, A.A. Skorokhod, A.O. Nefedov, D.N. Novitsky — collection of factual material, editing the text of the manuscript; T.N. Egofarov — processing of research results, editing the manuscript.

Ethics approval. The study was approved by the decision of the Independent Interdisciplinary Committee for Ethical Review of Clinical Research, Extract from protocol No. 10 dated June 10, 2022 (https://narnis.ru).

About the authors

Olga A. Obukhova

N.N. Blokhin National Medical Research Center of Oncology

Author for correspondence.
Email: obukhova0404@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-0197-7721
SPIN-code: 6876-7701

MD, Cand. Sci. (Medicine)

Russian Federation, Moscow

Ildar A. Kurmukov

N.N. Blokhin National Medical Research Center of Oncology

Email: kurmukovia@gmail.com
ORCID iD: 0000-0001-8463-2600
SPIN-code: 3692-5202

MD, Cand. Sci. (Medicine)

Russian Federation, Moscow

Nail M. Egofarov

Nutricia LLC

Email: nail.egofarov@danone.com
ORCID iD: 0000-0001-5013-0231
Russian Federation, Moscow

Mariya G. Kolesnichenko

Medical Center “Verax-Med” LLC; North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov

Email: maria_2182@mail.ru

MD, Cand. Sci. (Medicine)

Russian Federation, Saint Petersburg; Saint Petersburg

Yuriy V. Kirillov

Medical Center “Verax-Med” LLC; North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov

Email: Yura-1992@mail.ru
SPIN-code: 1186-9704
Russian Federation, Saint Petersburg; Saint Petersburg

Svetlana S. Povaga

Smolensk Regional Clinical Oncology Dispensary

Email: povaga1980@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-6606-606X
Russian Federation, Smolensk

Natal’ya A. Belyaeva

Clinical hospital “Russian Railways-Medicine”

Email: n.makar1973@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-9616-0030
Russian Federation, Smolensk

Ekaterina V. Gordeeva

Moscow Multidisciplinary Center for Palliative Care

Email: simmetria0@mail.ru
SPIN-code: 9814-3379
Russian Federation, Moscow

Yuriy V. Perminov

Saint Petersburg State Research Institute of Phthisiopulmonology

Email: iuriiperminov88@gmail.com
Russian Federation, Saint Petersburg

Andrey A. Skorokhod

Saint Petersburg State Research Institute of Phthisiopulmonology

Email: dr.skorokhod@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-1819-7206
SPIN-code: 6609-6890

MD, Cand. Sci. (Medicine)

Russian Federation, Saint Petersburg

Andrey O. Nefedov

Saint Petersburg State Research Institute of Phthisiopulmonology

Email: herurg78@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-6228-182X
SPIN-code: 2365-9458

MD, Cand. Sci. (Medicine)

Russian Federation, Saint Petersburg

Dmitriy N. Novitsky

Clinical Oncology Dispensary

Email: dnn1978@gmail.com
Russian Federation, Omsk

Timur N. Egofarov

Medical University REAVIZ

Email: tim7903@gmail.com
ORCID iD: 0009-0007-3620-7811
Russian Federation, Samara

References

Supplementary files