REVIEW OF FOREIGN HISTORIOGRAPHY OF “LATE STALINISM” IN 1945-1991

Аннотация

The article analyzes the evolution of foreign historical thought about the period of “late Stalinism” from the end of the World War II to the collapse of the Soviet Union in 1991. The author presents the periodization of historiography, which allows to reveal the change in the points of view of foreign scientists for this period of Russian history. It is concluded that in 1945-1991 the main body of information was accumulated, which became the basis for the development of modern studies of the period of “late Stalinism”.

Толық мәтін

Время окончания Второй мировой войны совпало с новой волной интереса мирового научного сообще- ства к изучению истории России и СССР. Отдельное внимание ученые уделяли периоду, получившему на- звание «поздний сталинизм» («Late Stalinism»), синони- мом которого также выступает термин «послевоенный сталинизм» («Postwar Stalinism»). Традиционно нижняя хронологическая граница этого периода определяется окончанием Второй мировой войны в 1945 г., а верх- няя - смертью И.В. Сталина в 1953 г. Хотя существует и альтернативная точка зрения, связывающая верхнюю границу периода с докладом Н.С. Хрущева на XX съез- де КПСС в 1956 г. [Романовский, 1997: 69] Но все же за- рубежные исследователи, как правило, рассматривают этот период в хронологических рамках 1945-1953 гг. ПЕРВЫЙ ЭТАП РАЗВИТИЯ ИСТОРИОГРАФИИ Несмотря на то, что еще до окончания Второй миро- вой войны в западных изданиях стали появляться от- дельные публикации, посвященные положению СССР в послевоенном мире [Childs, 1943; Dallin, 1943], нача- ло первого этапа развития зарубежной историографии image «позднего сталинизма» относится к 1945-1946 гг. Си- стемному изучению Советского Союза способствовал запрос к академическим сообществам США и Велико- британии со стороны правительств этих стран, вызван- ный резким ухудшением отношений между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции. По этой причине ученые сконцентрировалось на изучении текущего положения дел в Советском Союзе. Прежде всего, в поле зрения исследователей попали вопросы, связанные с военным потенциалом и внешней поли- тикой СССР [Mansvetov, 1947; Chamberlin, 1947], а также репрессиями внутри страны [Nicolaevsky, 1951]. Вместе с тем, предпринимались попытки комплексного анали- за советского общества, направленные на выявление его основных противоречий. В первую очередь изуча- лось положение сельских жителей и статус русского- ворящих в национальных республиках [Brown, 1950; Koutaissoff,1951; Jasny, Kolkhozy,1951]. На рубеже 1947-1948 гг. появились первые моно- графические издания, в которых затрагивались про- блемы послевоенного развития СССР. Их авторы пыта- лись обобщить опыт развития советского государства, а в заключительных разделах давали описание текущей ситуации в Советском Союзе на момент выхода сво- их книг [Towster, Wright, 1948]. Специальные работы, посвященные «позднему сталинизму», носили науч- но-популярный или публицистический характер. Они преувеличивали масштаб борьбы за власть в сталин- ском окружении и делали упор в изложении материала на действиях представителей спецслужб [Nagy, 1948; Gouzenko, 1948]. Важно отметить, что среди авторов первых науч- но-популярных и публицистических работ, посвящен- ных послевоенному СССР, было большое количество эмигрантов, бывших граждан Советского Союза и стран Восточной Европы. В связи с этим, в их работах зача- стую присутствуют элементы субъективной оценки событий и процессов, происходивших в СССР. Ученые, которые профессионально изучали Советский Союз, публиковали более содержательные и сбалансирован- ные работы, опирающиеся на анализ попавших за ру- беж источников о функционировании партийно-госу- дарственного аппарата. Так, на основе фондов архива смоленского обкома ВКП(б), вывезенных немецкими войсками и после войны оказавшихся в США, исследо- ватель М. Фэйнсод попытался определись сущностные особенности советской власти [Fainsod, 1953]. Также были предприняты первые попытки анализа офици- альной советской статистики. Например, экономист и специалист по аграрной истории Н.М. Ясный подго- товил ряд исследований по экономике сельского хозяй- ства и принудительного труда в СССР [Jasny, 1949; Jasny, 1951]. Но наиболее известной работой в первый период развития историографии «позднего сталинизма» стала биография И.В. Сталина, подготовленная историком И. Дойчером. В ней автор критиковал главу советского государства с троцкистских позиций, но при этом отда- вал ему должное за внесенный вклад в развитие социа- листической системы в СССР [Deutscher, 1949]. В целом, источниковой базой для научных работ на первом этапе развития историографии «позднего сталинизма» служили интервью, беседы, а в отдельных случаях официальные документы, вывезенные из СССР во время войны. Поэтому, подготовленные исследова- ния характеризовались крайне разнородным уровнем осмысления изучаемых проблем. Однако именно ра- боты 1945-1953 гг. положили начало накоплению мас- сива знаний о периоде позднего сталинизма, опираясь на который исследователи в дальнейшем развивали представления об изучаемом периоде. ВТОРОЙ ЭТАП РАЗВИТИЯ ИСТОРИОГРАФИИ Второй этап изучения послевоенного развития СССР начался после смерти И.В. Сталина в 1953 г. и длился до конца 1960-х гг. В это время зарубежное академиче- ское сообщество переключилось на изучение не менее актуальных тем, связанных с февральской и октябрь- ской революциями 1917 г., Гражданской и Великой От- ечественной войнами, а так же реформами Н.С. Хруще- ва. Исследованиям послевоенной истории СССР было посвящено небольшое число работ, которые, в основ- ном, продолжали наметившуюся в предыдущем этапе развития историографии тенденцию к объединению периода «позднего сталинизма» с другими периодами истории СССР. Только на этот раз не предшествовавши- ми, а следующим после него «хрущевским десятилети- ем» [Garthoff, 1957; Katkoff, 1961]. Параллельно с изучением конкретно-исторических вопросов, активно исследовались теоретические аспек- ты послевоенного развития. Прежде всего, ученые были сосредоточены на исследовании сущности ста- линского режима в рамках, набиравшей популярность теории тоталитаризма. В ее основе лежало сравнение политических режимов А. Гитлера в Германии, Б. Мус- солини в Италии и И.В. Сталина в СССР. Первым попыт- ку такого сравнения предпринял К. Поппер, который в своей работе [Popper, 1945] прямо противопоставил либеральную демократию и тоталитарные режимы. Более развернутая и обоснованная теория функцио- нирования советского общества была представлена Х. Арендт, которая утверждала, что сталинский режим основывал свое доминирование на разрушении соци- альных связей и атомизации общества. По мнению ис- следовательницы, это позволяло высшему руководству с помощью идеологии мобилизовать граждан для ре- шения задачи форсированного развития страны и до- стижения гегемонии на мировой арене [Arendt, 1951]. В последующем К. Фридрих и З. Бжезинский выделили ряд признаков тоталитарного государства, основны- ми из которых они считали наличие всеобъемлющей идеологии и существование только одной партии, ко- торая сливается с государством и аппаратом насилия [Friedrich, Brzezinski, 1965]. image Таким образом, ключевым моментом второго этапа развития историографии является создание новой теоретической модели сущности советского строя, которая была основана на сравнении широко известных фактов о жизни в СССР с историей Герма- нии и Италии 1920-1940-х гг. Такой подход позволила по-новому осмыслить сталинский период «позднего сталинизма». ТРЕТИЙ ЭТАП РАЗВИТИЯ ИСТОРИОГРАФИИ Новый, третий этап развития зарубежной истори- ографии, был связан с постепенным возобновлением интереса к теме послевоенного развития СССР в кон- це 1960-х гг. Возвращение ученых к исследованию проблем «позднего сталинизма» было связано с окон- чанием бурного времени хрущевских преобразова- ний и относительной стабилизацией отношений меж- ду СССР и западными странами. Основной упор в этот период был сделан на изуче- ние различных аспектов внешней политики Советского Союза. Прежде всего, ученых интересовал генезис хо- лодной войны [Feis, 1970.; Theoharis, 1970; Gaddis, 1972; Paterson, 1979], а также роль советской стороны в важ- нейших международных событиях, таких как создание государства Израиль [Ro’i, 1980] и война на Корейском полуострове [Warner, 1980]. На этом фоне в западную историографию вошла тема насильственных депорта- ций во время Второй мировой войны и первые после- военные годы [Epstein, 1973; Bethell, 1974]. Ее активно разрабатывали эмигранты из СССР А.Г. Авторханов и А.М. Некрич, исследования которых основывались на рассказах очевидцев и содержали большое количе- ство сведений фактологического характера [Авторха- нов, 1952; Nekrich, 1978]. Также исследователи осмысляли события и процес- сы, происходившие не только во внешней, но и во вну- тренней политике. Это было связано, прежде всего, с изучением массива доступных зарубежным исследо- вателям источников, которые носили официальный характер - речей вождей, программные статьи в цен- тральных советских изданиях и т.д. Поэтому ученые об- ратили пристальное внимание на массовые идеологи- ческие компании и попытались создать теоретические модели функционирования пропагандисткой машины в период «позднего сталинизма» [Hahn, 1982; Joravsky, 1970]. Большое внимание уделялось фигуре секрета- ря ЦК и начальника Управления пропаганды и агита- ции ЦК ВКП(б) А.А. Жданова, который был ответственен за идеологическое направление работы коммунистиче- ской партии. Исследователи характеризовали полити- ку, которая проводилась под руководством А.А. Жда- нова в области идеологии, как крайне реакционную [Ra’anan, 1983]. Также, из-за многолетнего руководства ленинградской партийной организацией, деятельность А.А. Жданова стали напрямую связывать с «ленинград- ским делом» [Ruble, 1983]. В то же время, не менее вли- ятельные сподвижники И.В. Сталина, такие как Л.П. Бе- рия и Г.М. Маленков остались вне широкого поля зрения ученых из-за того, что их деятельность практически не освещалась в отрытой печати. Отдельно стоит отметить появление в западной исторической науке нового направления исследова- ний, противопоставлявшего себя теории тоталитариз- ма. В историографии оно закрепилось под названием «ревизионизм». Ученые, причисляемые к нему - В. Дан- хем, В. Линн, Ш. Фицпатрик, Д. Гетти и ряд других, со- средоточили свои исследования не на центральных институтах власти и их руководителях, а наоборот, по- пытались найти границы этой власти [Fitzpatrick, 1979; Dunham, 1990]. Развивая эту мысль, ряд ревизионистов полностью отказались от работы в сфере политической истории и полностью сосредоточились на изучении социальной сферы, т.к. считали, что общество само по себе является самодостаточным объектом исследо- вания и создает рамку, в которой функционирует поли- тический режим. Однако исследования большинства историков-ре- визионистов были посвящены довоенной истории СССР 1920-х-1930-х гг., а вопросы военного и после- военного развития находились за пределами их сферы интересов. Но все же, работы этих авторов повлияли на анализ экономистами макроэкономических пока- зателей послевоенного СССР и позволил пересмотреть более ранние представления о сверхцентрализации и контроле, как неотъемлемой черте советского вари- анта командной экономики. Вместо них в зарубежной исторической науке был выдвинут тезис о постепен- но усиливающейся зависимости советской экономики «позднего сталинизма» от ведомственных интересов [Dunmore, 1980]. Также, зарубежные историки активно поднимался вопрос о возможностях реформирования и развития советской модели экономики. В научных работах было дано описание советского аппарата планирования и перечень основных проблем, с которыми сталкива- лись советские экономисты в своей работе [Bernard, 1966]. Особое внимание уделялось изучению вопросов, связанных с различными видами перспективного пла- нирования в СССР [Bergson, 1964; Bernard, 1966; Ellman, 1973]. Разработка указанной проблематики позволила поставить вопрос об эффективности советских после- военных преобразований [Koropeckyj, 1970]. В течение третьего этапа развития историографии увеличилось количества работ по проблематике «позд- него сталинизма». Их авторы опирались на ранее не- достаточно вводимые в научный оборот источники - периодику и пропагандистские издания. Разработка новых методов работы с официальной советской ста- тистикой позволила делать более обоснованные пред- положения о характере экономики СССР. Все это по- зволило ряду наиболее перспективных исследователей перенести акценты в изучения периода «позднего ста- линизма» с действий политического руководства на со- стояние общества в целом. ЗАКЛЮЧЕНИЕ image Таким образом, можно констатировать, что к мо- менту распада СССР в 1991 г. зарубежная историо- графия «позднего сталинизма» прошла ряд этапов, каждый из которых внес существенный вклад в пони- мание сущности проходивших общественно-политиче- ских процессов. Но в целом исследовательский интерес к периоду «позднего сталинизма» определялся приоб- ретенным СССР после Второй мировой войны статусом сверхдержавы и необходимостью для академического сообщества давать экспертную оценку действий Совет- ского Союза для политической и экономической элиты западного мира. Основное направление развития историографии «позднего сталинизма» в 1945-1991 гг. можно опре- делить следующим образом. До смерти И.В. Сталина в 1953 г. шел процесс накопления эмпирических зна- ний о послевоенном СССР. Затем, во второй половине 1950-х - начале 1960-х, произошло концептуальное осмысление как всего сталинского периода, так и пе- риода «позднего сталинизма», в рамках теории тота- литаризма. Это подготовило почву для появления но- вых конкретно-исторических работ и переосмысления теории тоталитаризма новым поколением ученых, ряд из которых перешли на позиции «ревизионизма». Важно отметить, что существующую зарубежную историографию «позднего сталинизма» до распада Со- ветского Союза объединяет отсутствие прямого досту- па к советским делопроизводственным документам. Принципиально эта ситуация изменилась только с «ар- хивной революцией» [Козлов, Локтева, 1997, с. 115], ког- да указом Президента РСФСР Б. Н. Ельцина были из- менены правила доступа исследователей к архивным материалам. Это стало мощным толчком как для зару- бежных, так и для отечественных историков к изучению традиционных направлений исследований, а также к разработке новых тем в рамках изучения «позднего сталинизма».