The Croatian scholar in his Siberian exile in the second half of the XVII^th century. On Juraj Križanjić’s book collection in Tobolsk

Full Text

8 марта¹ 1661 г. в Тобольск с обозом из Москвы после полуторамесячного пути прибыл новый поселенец, именовавшийся в дорожных документах «иноземцем Юрием Ивановым (Билиш), сербинином» [1, с. 184]. Иноземец этот два века спустя, когда станут известны его произведения, созданные в сибирской дальней стороне, войдет в историю отечественной и зарубежной мысли как талантливый ученый-хорват, один из энциклопедистов XVII в. Юрий (Юрай) Крижанич (хорв. Juraj Križanić; ок. 1618–1683).

Приехав в Москву в 1659 г., Ю. Крижанич не смог найти понимания своим проектам и был отправлен на жительство в Тобольск. За 15 лет, проведенных за пределами Европы в Богом забытом краю, он написал десяток трудов по филологии, философии, истории, богословию. Как ни парадоксально, но именно эти созданные в Сибири трактаты являются лучшими его произведениями. Ключевое место среди них, безусловно, занимает «Политика» (1663–1666) – широкая программа политико-экономических и культурных преобразований в Московском государстве.

Еще в Москве в письме к царю Алексею Михайловичу, поданном в Посольском приказе 27 сентября 1659 г., Ю. Крижанич предложил целый ряд своих услуг. Он хотел стать придворным историографом, переводчиком сложных исторических сочинений, необходимых государю. Был в обращении к царю и специальный раздел, в котором он просил назначить его царским библиотекарем. Крижанич писал, что все самодержцы в древние времена и ныне во всей Европе имеют библиотеки, или книжники, и все они стремятся расставить книги по языкам и составить список, каталог – «да во едином магновении ока обретутца книги, которых ищут» [1, с. 175]. Во главе библиотеки должен быть ученый человек, знающий много языков и умеющий познавать «множайшия книги». Так как и у русского царя много книг, то хорошо бы было разложить их в единый ряд, сосчитать, переписать, чтобы царь, когда будет у него время, мог узнать, о чем учат эти книги. «Аще Богу и вашему царскому величеству будет угодно, – писал Крижанич, – могу в сем деле послужити: бо умеемо четыре языки свершено: словенский, латынский, немецкий, итальянский; умеемо и другие четыре языки несвершено: греческий письменный, греческий простый, польский и венгерский» [1, с. 175].

Однако недремлющая бюрократия Посольского приказа заподозрила во всех этих проектах, поданных чужеземцем, стремление выдвинуться в число советников русского царя, войти в его доверие. И был найден удобный выход: Крижаничу отвели двор, «каменную палатку», и царским указом зачислили на службу в приказ Большого дворца.

Но такое положение ученого мужа длилось только 16 месяцев. 8 января 1661 г. во исполнение царского указа распоряжением приказа Лифляндских дел (ведал делами иноземцев) Юрия Крижанича велено было отправить в Тобольск и держать «у государевых дел, у каких пристойно, а кормовых ему денег велено давать по 7 рублев с полтиною на месяц» [1, с. 185].

Специалисты до сих пор высказывают самые разные предположения об истинных причинах ссылки ученого хорвата в Сибирь. И хотя выявление таких обстоятельств выходит за рамки заявленной темы, попробуем обозначить нашу позицию. Думается, причины высылки коренятся в неуемной энергии Крижанича. Почти 95 лет назад классик хорватской литературы Мирослав Крлежа в эссе «О патере-доминиканце Юрии Крижаниче» нарисовал психологический портрет своего героя: «Некий референт римской Конгрегации по распространению веры (монсиньор Массари) однажды назвал Крижанича “путаная и экстравагантная голова” (“cervello torbido е stravagante”). Поэтому неудивительно, что совокупная масса его челобитных, предложений, планов, просьб и прошений завершилась Высочайшим Указом Его Царского Величества, которым этот подозрительный иностранец, пришелец с Запада, “человек путаный и экстравагантный”, был сослан на две тысячи километров восточнее, в Зауралье, к сибирским медведям, в Тобольск, на пятнадцать лет» (подчеркнуто нами. – И. Ш.) [2, s. 9]. Иными словами, Крижанич со своими прожектами пришелся в Москве не ко двору, и его отправили «с глаз долой».

Но положение ссыльного всё же не было столь плачевным. «Ссылка Крижанича была довольно почетная, – подчеркивал в неопубликованной статье о мыслителе историк С.А. Белокуров². – Ему велено было быть в Тобольске, с жалованием на наши деньги ок. 1 500 рублей (с мая 1670 г. оно было уменьшено до 400 рублей) у государевых дел, “у каких пристойно”; более точное определение характера этих дел положено было на боярское рассмотрение (“тобольских воевод”). Как решали этот вопрос тобольские воеводы, неизвестно; но, судя по тому, что Юрий не числился в числе служивых людей г. Тобольска, нужно думать, что на него не было возложено никаких определенных занятий; он не был оставлен воеводами и для работ в их Приказной избе в качестве ли переводчика или толмача, ибо в числе сих должностных лиц его [имя] не встречается. Вероятнее всего, что воеводы решили выдать Крижаничу определенное царскими грамотами жалованье, не поручая ему какого-либо дела; быть может, они или поручили ему, или имели в виду представить ему заниматься делом подобным тому, которым он занимался, будучи в Москве, – “книжнымъ переводомъ”. По крайней мере мы видим, что Крижанич, живя в Тобольске, почти исключительно занимается литературными работами и притом почти без перерыва, не покладая рук»³ [См. также: 3].

О таком образе жизни свидетельствовал и сам Крижанич, описывая в письме в Москву купцу А.А. Осколкову свои встречи с царским послом в Китай Николаем Спафарием. Тот на пути в Китай пребывал в Тобольске с 30 марта по 2 мая 1675 г. и все эти пять недель общался с Крижаничем, «каждый день обедал и ужинал с ним» [4, с. 95]. Ученый показал гостю свое сочинение «О китайском торгу», Спафарий захотел иметь его у себя «и принял с радостью две [переписанные] тетради». Крижанич также перевел на латинский язык фрагменты бывшей у Спафария голландской печатной книги, необходимые ему для выполнения миссии в Китае⁴ [Цит. по: 4, с. 95-96].

Тобольск в те времена был своего рода столицей Сибири, ее военно-административным, промышленным и торговым центром. Основанный в 1587 г. город быстро развивался, прочно входя в орбиту складывавшегося всероссийского рынка. Это был самый большой город Сибири с населением около 30 тысяч человек (примерно 1/7 часть всех сибиряков). В 1661 г. только в одном нижнем городе насчитывалось более 700 дворов с не менее 1 400 душами мужского пола [5, с. 21-22]. (Заметим для сравнения, что в ровеснице Тобольска Самаре посадское население было менее значительным и в середине XVII в. насчитывало примерно 700 человек [6]).

Став центром образованной в 1620 г. Сибирской епархии, Тобольск имел важнейшее миссионерское и культурное значение. Крижанич, например, встречался там с видными представителями отечественной интеллектуальной элиты того времени: упомянутым выше Николаем Гавриловичем Спафарием-Милеску, расколоучителем Аввакумом (Петровым), знаменитым в будущем историком и картографом Сибири Семеном Ульяновичем Ремизовым.

Состав населения Тобольска к прибытию туда Крижанича был довольно пестрым, космополитичным: наряду с русскими и представителями сибирских народов, составлявших главную массу жителей, в городе проживало порядочное количество поляков и литовцев, а также немцев, шведов и других иностранцев [7]. Были здесь и четыре ссыльных доминиканца (они пробыли до начала 1664 г.). Иноземцы, кроме ссыльных, составляли значительное число служилых людей. «В Тобольске был особый разряд военнослужащих людей “Литовского списка”, куда зачислялись главным образом поляки и литовцы, достигавший до 300 человек» [1, с. 197].

С собой в Тобольск Крижанич взял примерно два десятка необходимых ему для работы книг, ряд из которых он привез в Россию из-за границы. Даже по сегодняшним меркам это большое число изданий для переселенца, а три с половиной века тому назад такое количество книг и манускриптов занимало значительную часть его клади.

Крижанич, безусловно, был далеко не единственным, кто вез книги в сибирскую столицу. Книги привозили с собой уже первые переселенцы в Сибирь: крестьяне, мелкие промышленники, ссыльные, беглые люди [8, с. 10]. Официальным путем через Сибирский приказ приходила церковная литература, необходимая для совершения богослужений.

Настоящей библиотекой было книгохранилище тобольского Софийского собора, начало которому положил в 1620-е гг. первый архиепископ Сибирский и Тобольский Киприан. Но если по описям книг архиерейского дома, да и по описаниям церквей и монастырей того времени можно составить какое-то представление об имевшейся литературе, то «о частных библиотеках XVII века в Сибири сведений совершенно нет» [8, с. 14]. С этим категоричным выводом литературоведа Е.К. Ромодановской нельзя не согласиться. Тем важнее попытаться реконструировать собрание книг, которое было в пользовании Ю. Крижанича в Тобольске.

Контуры такого собрания были обозначены самим Крижаничем в ныне утраченной его рукописи, содержавшей выписки ученого из целого ряда книг. П.А. Бессонов, один из первых публикаторов его трудов, изучив этот манускрипт, приводил пространные примеры таких выписок. Они интересны еще и тем, что, говоря современным языком, вводят в «творческую лабораторию» ссыльного хорвата, позволяют представить «график» и объемы его деятельности. Так, П.А. Бессонов отмечает выписки Крижанича из «Historia Petri Petreji de Erlesunda», а также из работы известного польского историка Кромера. «Но обоих [Петрея и Кромера. – И. Ш.], – замечает П.А. Бессонов, – он часто поправлял из источников, ближайше известных, особенно в именах; всего же чаще отмечал у них дурные отзывы, которые после, знаем, группировал в своем кодексе ругателей, “лаятелей”» [9, т. I, с. 351-352; курсив П.А. Бессонова. – И.Ш.]. Делал Крижанич выписки из Барония, извлечения из знаменитого историка Филиппа Коминя. Между прочим, подчеркивал П.А. Бессонов, «как отличный латинист, Юрий поправлял некоторые варварские слова и выражения переводчика более изящною латынью» [9, т. 1, с. 352].

После публикаций ряда произведений Крижанича сибирское книжное собрание ученого стало привлекать внимание исследователей. П.А. Бессонов, в частности, замечал, что сочинения польские дополнялись «лучшими трудами Италии и вообще западной мысли, а также несколькими богослужебными книгами Рима, которые видим… в руках Юрия (естественно, он не мог с ними расстаться как священник) и которых также нельзя было достать в Тобольске, ни занять в Москве» [9, т. II, с. 674]. Историк А.Г. Брикнер находил, что библиотека, которую Крижанич «имел при себе в Тобольске и о составе которой мы можем судить по ссылкам в трудах, сочиненных им в Сибири, была единственной в своем роде» [10, с. 35]. С.А. Белокуров, обозревая написанное Крижаничем в Сибири, задавался вопросом: «Какими литературными пособиями он располагал там или пользовался?» [1, с. 233]. Ответ на этот вопрос искал и российский историк-византинист В.Е. Вальденберг [11]. Хорватский славяновед В. Ягич в монографии о жизни и деятельности Крижанича специальный раздел посвятил его начитанности («Križanićeva načitanost»), подчеркивая, что в его трудах «блестяще отражены обширные знания многих вещей, подтвержденные цитатами из многих книг» [12, s. 428]. В сравнительно недавнем прошлом перечислить некоторые книги сибирской библиотеки Крижанича пытались А.С. Левочская [13], И.А. Силаева [14], хорватский богослов Иван Голуб [См., напр.: 15; 16], американские исследователи Дж. Летиче и Б. Дмитришин [17, p. 261-262]. Но все вышеуказанные авторы подходили к проблеме лишь с точки зрения выявления источников многочисленных сибирских трудов ученого-хорвата и останавливались на полдороги, не определяя, какие книги были у него именно в Тобольске, а где он использовал свои более ранние выписки из трудов тех или иных авторов.

О поиске Крижаничем в Тобольске «“книжных” людей (то есть тех, кто владел какими-либо рукописями или печатными изданиями)» писал автор единственного на сегодняшний день отечественного жизнеописания Крижанича Л.Н. Пушкарев [18, с. 39; см. также: 19]. К сожалению, он не дал ссылки на источники, а беллетризировал эти эпизоды, очевидно, интерпретируя приводимые П.А. Бессоновым выписки из рукописи Крижанича. Но все это не меняет того факта, что в Тобольске Крижанич работал с данными книгами. Недаром С.А. Белокуров замечал: «В Сибири, как мы видели, Крижанич занимался между прочим изучением Петрея, Кромера и др.; невероятно, чтобы эти сочинения нашлись в Сибири, правдоподобнее, что их привез с собой в Тобольск сам Юрий» [1, с. 234].

Историк А.Л. Гольдберг назвал книги, имевшиеся у хорватского ссыльного, «тобольской библиотекой» Крижанича и очень лаконично перечислил их. Это единственная известная нам попытка составить такой список. При этом, замечал исследователь, с рядом изданий, прежде всего с русскими книгами, Крижанич мог познакомиться или приобрести их в Тобольске [20].

Итак, используя изыскания крижаничеведов, в первую очередь А.Л. Гольдберга, попытаемся дать описания книг «тобольской библиотеки» Крижанича. Конечно же, они носят в какой-то мере условный характер и опираются на сложившуюся традицию. Сведения о западноевропейских изданиях по возможности уточнялись по библиографическому справочнику М. По [21], а описания книг московской и киевской печати – по каталогам А.С. Зёрновой и других составителей [22; 23].

Крижанич, как хорват-католик, естественно, имел латинскую Библию. Еще В. Ягич предположил, что это было одно из изданий латинской Вульгаты, с которой ученый-хорват «сам переводил на свой язык» используемые им цитаты [12, s. 429]. Однако В.Е. Вальденберг уточняет это утверждение: «Писание, по крайней мере Новый Завет, Крижанич знал на греческом языке… он не один раз приводит слова и целые фразы из греческого Нового Завета в своей обычной транскрипции с сохранением только некоторых букв подлинника и иногда – с ударениями» [11, s. 9].

Реконструируя состав библиотеки Крижанича, укажем, что в ней были «Церковные анналы» Цезаря Барония (1538–1607)⁵. «Отец истории католической церкви», как его называли, в своей работе вел повествование по годам от Рождества Христова.

Без сомнения, в «тобольской библиотеке» находилось описание путешествия немецкого ученого, посла Голштинии Адама Олеария (1603–1671)⁶. Оно рассматривалось Крижаничем как образчик искаженных представлений о Московском государстве, которые были распространены в Европе в XVII в. По утверждению С.А. Белокурова, он привез книгу с собой в Москву в 1659 г. и говорил дьяку Алмазу Иванову, а также Борису Ивановичу Морозову и Федору Михайловичу Ртищеву «о её содержании и о своем намерении перевести её и написать на нее обличение; по словам Юрия, Морозов и Ртищев похвалили его намерение и велели привести его в исполнение» [1, с. 179].

Однако, когда в 1668 г. ученый показал свои книги новому Тобольскому воеводе П.И. Годунову, тот, как жаловался сам Крижанич, «книги к тому доброму делу потребны у нас отнял и к Москве послал, глупо мнящи, великого Государя опалу на нас тем побудити»⁷. Среди отобранных книг, как установил С.А. Белокуров, были две книги немецкой печати, в том числе и описание путешествия Олеария [1, с. 234].

Крижанич привез с собой в Россию и довез до Тобольска книгу шведа Петра Петрея де Ерлезунда (Peer Persson, лат. Petrus Petrejus; 1570–1622) «Историю и рассказ о великом княжестве Московском»⁸, изданную в Лейпциге в 1620 году. Петрей в 1601 г. был послан в Россию, где провел около четырех лет, собирая разнообразную информацию о стране, регулярно посылая донесения королю Карлу IX. Об этой книге Крижанич отзывался крайне резко, говоря, что «каждая ее страница полна вся ядовитых, оскорбительных обидных слов и лживых рассказов. <…> Немцы считают поэтому истинным всё, что лает этот клеветник, и поэтому напрасно думают много плохого о нашем народе»⁹.

В Тобольске Крижанич не раз обращался к «Мемуарам» видного французского дипломата Филиппа де Комина (Cominaeus Philippus;1447–1511), который описывал правление Людовика XI и Карла VIII. Воспоминания Комина были выпущены в одном томе с мемуарами Фруассара (Frossardus) под общим заглавием «Duo gallicarum rerum scriptores nobilissimi» («Два знатных французских писателя»). Крижанич пользовался этим сочинением в латинском переложении историографа Иоганна Слейдана¹⁰. Крижанич высоко ценил Комина, считал его «izriádney polítik i wladátelyskich wećêy opisátely» («изрядным политиком и политическим писателем»)¹¹ и не раз прибегал к ссылкам на его авторитет, чтобы подкрепить свои суждения по вопросам политической жизни, дипломатии и даже педагогики.

Была у Крижанича и книга польского историка, церковного деятеля Мартина Кромера (1512–1589) «О происхождении и деяниях поляков» – в то время наиболее распространенный труд по истории Польши. Она содержала многочисленные сведения и о других славянских народах. Крижанич, если судить по ссылкам, пользовался латинским базельским изданием 1555 года¹².

Во время работы над своими произведениями в тобольской ссылке Крижанич заимствовал исторические примеры из книги влиятельного представителя позднего голландского гуманизма Юстуса Липсиуса (1547–1606) «Monita et exempla politica»¹³ («Политические советы (предостережения) и примеры», 1605). Это была своеобразная историко-политическая хрестоматия, откуда Крижанич почерпнул десятки примеров из истории Рима, Византии, Германии, Франции, Турции и других стран. Его внимание привлекли также многие рассуждения по политическим и религиозным вопросам. Поэтому в ряде случаев Крижанич включал в текст своих сочинений соответствующим образом обработанные фрагменты из книги Липсия. Отметим также, что Липсий был известен как филолог-классик, мыслитель-неостоик, первый историк античных библиотек и музеев. Он внес большой вклад в раннюю европейскую политическую мысль публикацией своей «Политики» («Politicorum sive Civilis Doctrinae libri sex» / «Шесть книг политики, или гражданского учения», издана в Лейдене в 1589 г.). Но знаком ли был Крижанич с этим трактатом, нам неизвестно.

Источником некоторых данных по истории Франции, Швеции, Турции и прежде всего польской истории XVI–XVII вв. явилась для Крижанича «Хроника» католического епископа Павла Пясецкого (1579–1649), изданная в Кракове в 1632 г.¹⁴, сообщавшая о событиях в странах Европы.

Необходимо отметить, что в «тобольской библиотеке» были книги видного польского писателя и историка Шимона Старовольского (1588–1656). Как установил А.Л. Гольдберг, Крижанич имел под руками два сочинения ученого краковского каноника, старшего своего современника: «Польша»¹⁵ и «Реформация польских обычаев»¹⁶ [24].

В объемном Толковом трехъязычном словаре, составленном польским иезуитом филологом Гжегожем Кнапским (латинизированное Cnapius; ок. 1564–1638)¹⁷, были помещены польские пословицы наряду с латинскими и греческими, сходными с ними по значению. В книге содержалось множество цитат, афоризмов, примеров из древней и средневековой истории, пояснявших употребление приведенных в книге слов и выражений.

Можно предположить, что особое место в книжном собрании хорватского ученого занимали издания, с которыми он работал при написании не сохранившегося трактата о Китае. Это прежде всего книга Джона де Мандевиля (ок. 1300–1372), автора знаменитого «Путешествия в Иерусалим»¹⁸. Как полагал А.Л. Гольдберг, книга эта была использована в процессе создания рукописи «О китайском торгу», не дошедшей до наших дней. Данный труд Крижанич «из всяких повестей собирал» [20, с. 127]. Кроме того, возможно был использован объемистый труд иезуита и миссионера Николя Триго (1577–1628) «Об экспедиции христиан в Китай»¹⁹.

Реконструируя состав библиотеки Крижанича, укажем, что в неё входили книги античных авторов. Это «Политика» Аристотеля – любимое произведение мыслителя. Ближайшим по хронологии было издание, опубликованное Бенедиктом Маммарелем в Ферраре в 1594 году.²⁰ Несколько раз ученый обращался к «Истории римского народа» Тита Ливия²¹. К «Истории Греции» Ксенофонта²² восходят некоторые места «Политики» Крижанича.

Солидную часть «тобольской библиотеки» составляли издания Московского Печатного двора и киевской печати.

Еще во время своего первого визита в Москву в 1647 г. Крижанич приобрел так называемую Кириллову книгу²³ (полемический сборник антипротестантской направленности), «“наполненную, по его словам, не только возбуждающими ненависть, но даже самыми безнравственными баснями и ложными вымыслам”, “противоречиями, осязательным невежеством и ересями, вследствие чего никакую лживую книгу нельзя опровергнуть сильнее, чем эту”» (кавычки внутри цитаты С.А. Белокурова. – И.Ш.)²⁴. 13 июня 1648 г. он предложил Конгрегации пропаганды в Риме свои услуги по составлению опровержения на эту книгу и получил в ответ просьбу переслать им данное издание²⁵. Уже в наше время Иван Голуб обнаружил Кириллову книгу в архиве Ватиканской библиотеки. Она содержит маргиналии Крижанича, а на последней странице книги другой, не Крижанича, рукой приписано: «Прода сие Книгу Мироносищ поп Иван» [25, s. 56]. Так что, скорее всего, Крижанич обращался в Тобольске или к своим выпискам из данного издания, или же пользовался экземпляром, взятым у местных священнослужителей.

Другой сборник – «Книга о вере»²⁶ – посвящен вопросам защиты православия, полемике с католиками и униатами.

Среди богословских изданий в «тобольской библиотеке» были Кормчая книга²⁷ – сборник, содержавший своды церковных канонов, и «Лимонарь»²⁸ («Цветник» или «Луг духовный»), составленный византийским писателем конца VI – начала VII в. Иоанном Мосхом и включавший повествования о жизни христианских подвижников, а также их изречения и нравоучения.

На составе «тобольской библиотеки» отражались и перипетии борьбы с раскольниками. Крижанич пользовался сборником полемических произведений греческой и древнерусской литературы «Скрижаль»²⁹, где объяснялись и утверждались нововведения патриарха Никона. В 1653 г. труд, составленный греческим иеромонахом Иоанном Нафанаилом, был прислан патриарху Никону константинопольским патриархом Паисием. Книга была переведена на славянский язык справщиком Московского печатного двора Арсением Греком.

Полемическое сочинение Симеона Полоцкого «Жезл правления»³⁰, изданное по решению Большого Московского собора и наделенное благословением патриарха Никона, обличало взгляды старообрядцев и провозглашало официальную позицию Русской церкви.

Как известно, в Тобольске Крижанич активно работал над русской грамматикой, создавал «всесловенский» («всеславянский») язык, в основу которого положил церковнославянский, народный русский и литературный хорватский языки. И в его библиотеке, наверное, находилась книга Мелетия Смотрицкого «Ґрамма́тіки Славе́нския пра́вилное Cv́нтагма» («Славянской грамматики правильное построение»)³¹. Крижанич дал высокую оценку автору фундаментального филологического труда: «Мелетий Смотрицкий ради своего трудолюбия… написавший “Грамматику”, достоин памяти и многих похвал»³². Был знаком Крижанич и с грамматическими трудами писателя и богослова Максима Грека (1470–1556), влияние которых очень велико в русской культуре XVI–XVII веков. В «Грамматике» Смотрицкого как особое введение помещено слово Максима Грека о пользе грамматики. О «Грамматике» Максимам Грека упоминает и Крижанич в «Толковании исторических пророчеств»³³.

Важно отметить, что наряду с печатными книгами у Крижанича хранилась рукопись под названием «Книга, глаголемая Летописец великия земли Российския великаго словенского языка, отколе и в кое лета начаша быти велие князи и цари, и когда крещение прият Русская земля». Ученый, очевидно, воспользовался одним из списков летописного сборника, составленного в конце 1660 – начале 1661 г. (до нас дошло множество списков). Свыше половины текста данного сочинения посвящено российской истории XVI–XVII вв.; повествование заканчивается сведениями о смерти патриарха Иосифа и возведением на патриаршество Никона в 1652 году. Русский текст Крижанич переписывал латинскими буквами, иногда заменяя русские слова хорватскими [26].

К данному списку книг можно добавить и тогдашние заграничные газеты, которые «доходили хотя и не особенно скоро, но все-таки достигали и сей отдаленной окраины Московского государства» [1, с. 197]. Крижанич получал их от своих тобольских знакомых-иноземцев. Когда он писал по-латыни, то по отношению к газетам использовал термин «advisiis» [о термине «авизы»/«адвизы» см.: 27, с. 81–82]. С.А. Белокуров приводил примеры использования этого термина из неопубликованной части «Политики», в частности такой: «In advisiis, quae mihi ultimo ad manus venerunt, legi: quod anno 1663 die 2 maii» («В авизах [газетах], которые были последними, попавшими мне в руки, я прочитал, что…»). В своем труде «Политика» Крижанич воспользовался информацией из голландской газеты за апрель–июнь 1663 г. о прибытии русских послов в Копенгаген, Вену, о военных действиях [1, с. 197].

Как видим, при сравнительной немногочисленности «библиотека» Крижанича была тщательно подобрана. Ее можно охарактеризовать как личную со всеми присущими ей признаками. Библиотека создавалась в соответствии с культурно-информационными потребностями ссыльного ученого; по своему составу это была тематическая, тщательно подобранная коллекция, а по целевому назначению – рабочая [См.: 28]. Книги из «тобольской библиотеки» мыслителя помогали ему извлекать необходимый материал, подкреплять свои взгляды ссылками на авторитетный труд или опровергать ошибочные суждения. В результате Ю. Крижаничем были созданы работы, которые внесли значительный вклад в изучение самых разных отраслей знания.

Книг в Сибири Крижаничу явно недоставало. Например, в «Толковании исторических пророчеств» (1674) он с горечью сетует: «Если бы имел книги, показал бы тебе много мест из Епифания, Кирилла, Василия и из иных отцов греческих»³⁴. В письме купцу А.А. Осколкову от 18 июня 1675 г. Крижанич просил привезти ему «несколько книг из немцев, по приложенной памятке, по цене в восемь рублей»³⁵. «Приложенной памятки» в рукописи нет, она, скорее всего, давно утеряна. Обращение же послать ему книги позволяет допустить, что аналогичные просьбы Крижанича могли иметь место и ранее и не только к Осколкову, но к другим знакомым.

В Тобольске книги для Крижанича, безусловно, «самые лучшие [и] верные друзья». Вот как поэтично пишет он об этом в рукописи «Политики»: «Knyígi bo nezawedût se lakomóstiu, nit nenawíźeniem, ili lyubówiu: í neláskaiutse: i neboiêtse powédat ístini. Zâto addá na samóm prágu źiwóta treba iest nastoiát na dobȋtie mudrósti… Dapoznáem, káko bismo mógli źiwot chwâlno prowódit na Bȏźiu sláwu, i na nászu i wsego naróda nászego pólzu». Этот фрагмент в переводе А.Л. Гольдберга с искусственного, созданного самим Крижаничем «славянского» языка, звучит так: «Ведь книгами не движет ни алчность, ни ненависть, ни любовь, [они] не льстят [и] не боятся поведать истину. Вот поэтому-то с самого порога жизни надо стремиться к мудрости… чтобы мы знали, как прожить жизнь похвально, во славу Божию и с пользой для нас и всего нашего народа»³⁶.

В то время, когда Крижанич, лишенный возможности пользоваться библиотеками, вне научной среды пребывал в Тобольске, его современники Б. Спиноза и Р. Декарт, Т. Гоббс и Дж. Локк трудились в культурных центрах со всеми достижениями цивилизации XVII столетия. Крижанич же творил – воспользуемся писательской гиперболой М. Крлежа – «в своем сибирском одиночестве, при мерцающем масляном светильнике, под завывание ветра, в трескучий пятидесятиградусный мороз, укутавшись в меха» [2, s. 9].

Нельзя не отметить, что в Москве не забывали о сосланном в Сибирь иноземце. После смерти 29 января 1676 г. царя Алексея Михайловича в грамоте нового царя Федора Алексеевича было особо сказано об ученом-хорвате: «Юрья сербянина государь пожаловал же, из опалы велено их и иных ссыльных отпустить к Москве и подводы давать» [1, с. 242]. Крижанич упаковал свои книги и рукописи, продал дом и утварь и наконец 25 мая 1676 г. вернулся в столицу.

Дальнейшая судьба крижаничевой «тобольской библиотеки» до сих пор не очень ясна. П.А. Бессонов утверждал, что известный русский книжник Сильвестр Медведев после смерти царя Федора Алексеевича († 27 апреля 1682) получил из царского дворца в свое личное пользование книги и рукописи Крижанича [9, т. I, с. 142–143]. А.Л. Гольдберг же придерживался мнения, что книги перешли к Медведеву от самого Крижанича после его возвращения в Москву в 1676 году³⁷. Но, впрочем, это тема уже другого исследования.

 

¹ Здесь и далее даты приведены по Юлианскому календарю (по «старому стилю»).

² Статья, написанная для «Православной богословской энциклопедии» (1910-е гг.), хранится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки (далее – ОР РГБ).

³ ОР РГБ. Ф. 23 (Белокуров). Картон 3. Ед. хр. 9. Л. 8–9.

⁴ ОР РГБ. Ф. 178 (Музейное собрание). Ед. хр. 9415. Л. 1–2.

⁵ Baronius Caesar. Annales ecclesiastici. Libri XII. Rome, 1588–1600.

⁶ Olearius Adam. Vermehrte Newe Beschreibung Der Muscowitischen und Persischen Reyse So durch gelegenheit einer Holsteinischen Gesandtschaft an den Russischen Zaar und König in Persien geschehen. Schleswig, 1656.

⁷ Крижанич Ю. Собрание сочинений. Вып. 3: [Об светом крешщеню; Обличенjе на Соловечскую челобитну] / [печ. под наблюдением и с предисл. А.В. Башкирова]. Москва: Унив. тип., 1892. С. 19 (2-й ряд).

⁸ Petrejus de Erlesunda Petrus. Historien und Bericht von dem Großfürstenthumb Muschkow. Lipsiae, 1620.

⁹ Крижанич Ю. Политика. Москва: Наука, 1965. С. 488-489.

¹⁰ Cominaeus Philippus. De rebus gestis a Ludovico XI et Carolo VIII // Duo gallicarum rerum scriptores nobilissimi. Francofurti, 1594.

¹¹ Крижанич Ю. Политика. С. 11, 371.

¹² Cromeri Martini. De origine et rebus gestis Polonorum libri XXX. Basileae, 1555.

¹³ Liрsius Justus. Monita et exempla politica. Amsterdami, 1630.

¹⁴ Рiasесius Рaulo. Chronica gestorum in Europa singularium. Cracoviae, 1645.

¹⁵ Starovolscius Simon. Polonia. Coloniae, 1632.

¹⁶ S[tarovolski] S[zymon]. Reformacya obyczajów polskich. [Kraków], 1649.

¹⁷ Cnapius (Knapski Grzegorz). Thesaurus polono-latino-graecus seu promtuarium linguae latinae et graecae Polonorum usui accomodatum. T. 1–3, Cracoviae, 1621–1632.

¹⁸ Мandеville John. Itinerarius in partes Iherosolimitanas… Mentz, 1495.

¹⁹ Trigautus N. [Trigault]. Litterae Societaties Jesu e regno Sinarum annorum MDCX et XI. Augustae Vindelicorum, 1615.

²⁰ Aristotelis Politicorum, hoc est Civilium librorum secundus, ab Antonio Montecatino in Latinam linguam conversus, et partitionibus, resolutionibus, scholiis illustrates… Ferrariae [Ferrara]: apud Benedictum Mammarellum, 1594.

²¹ Livius Titus. Historiae Romanae. Lugdini, 1621.

²² Xenophontis oratoris et historici, propter summam eius eloquentiam, doctissimorum omnium iudicio longe clarissimi, Opera, quae quidem Graece extant omnia: eademque eruditissimorum virorum labore in Latinam linguam conversa. Basileae [Basel]: apud Nicolaum Brylingerum, 1555.

²³ Книга иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Иеросалимского, на осьмый век. Москва: Печатный двор, апрель 1644.

²⁴ ОР РГБ. Ф. 23 (Белокуров). Картон 3. Ед. хр. 9. Л. 5.

²⁵ Там же.

²⁶ Книга о вере единой истинной православной. Москва: Печатный двор, май 1648.

²⁷ Кормчая книга. Москва: Печатный двор, июнь 1653.

²⁸ Лимонарь, сиречь Цветник. Киев, 1628.

²⁹ Скрижаль. Москва: Печатный двор, 1655.

³⁰ Симеон Полоцкий. Жезл правления: на правительство мысленного стада Православнороссийской Церкви. Москва: Печатный двор, 1666.

³¹ Смотрицкий Мелетий. Ґрамма́тіки Славе́нския пра́вилное Cv́нтагма. Евье, 1619.

³² Граматично изказанjе об руском jезику попа Jука Крижанища // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских. Москва, 1848. Кн. 1: Материалы славянские. С. IV.

³³ Крижанич Ю. Собрание сочинений. Вып. 2: [1674 год. Толкование исторических пророчеств]. Москва, 1891. C. 52 (2-й ряд).

³⁴ Крижанич Ю. Собрание сочинений. Вып. 2… С. 75 (2-й ряд).

³⁵ ОР РГБ. Ф. 178 (Музейное собрание). Ед. хр. 9415. Л. 10.

³⁶ Крижанич Ю. Политика. С. 9, 453.

³⁷ Там же. С. 704.

About the authors

Igor I. Shestopalov

The Russian State Library “Pashkov Dom” Publishing

Author for correspondence.
Email: igorjewich@mail.ru

Managing Editor

Russian Federation, 3/5 Vozdvizhenka Str., Moscow, 119019

References

Supplementary files