Том XVII, № 4 (1910)

Я имѣлъ возможность продемонстрировать въ Обществѣ невропатологовъ и психіатровъ при Казанскомъ Университетѣ больного съ состояніемъ одержимости, которое, по своему возникновенію и теченію, представляетъ интересъ и нѣкоторыми чертами отличается отъ описанныхъ уже, въ литературѣ психоневрозовъ подобнаго рода. Этотъ случай и служитъ предметомъ настоящаго описанія.

Замѣчательный фактъ, что иногда острая инфекціонная болѣзнь, протекающая при явленіяхъ лихорадки, дѣйствуетъ цѣлебно на существующую у заболѣвшаго душевную болѣзнь, уже давно извѣстенъ въ спеціальной литературѣ, но удовлетворительнаго объясненія такого цѣлебнаго дѣйствія мы еще не имѣемъ. Такое состояніе вопроса легко понятно, если мы себѣ представимъ трудности объясненія дѣйствія лихорадки: съ одной стороны исцѣленія, происшедшія вслѣдствіе случайнаго заболѣванія острой инфекціонною болѣзнью все-таки являются крайнею рѣдкостью, такъ какъ мы наблюдаемъ обыкновенно, что такія заболѣванія протекаютъ безъ малѣйшаго вліянія на душевное состояніе паціента, а съ другой стороны инфекціонныя болѣзни, которымъ приписывается благотворное дѣйствіе на психозъ, по своей природѣ весьма различное, напр. тифъ—дифтеритъ—малярія, такъ что цѣлебное дѣйствіе, очевидно, не зависитъ отъ специфическаго воздѣйствія данной инфекціонной болѣзни.

Изучая литературу занимающаго насъ вопроса мы видимъ, что регенерація центральной нервной системы у теплокровныхъ и хладнокровныхъ неодинакова. Такъ Müller (1864) послѣ удаленія всего хвоста у тритона и ящерицы видѣлъ полную регенерацію спинного мозга и межпозвоночныхъ узловъ въ новообразованномъ хвостѣ. Masius и Vanlair (по Stroebe) (1869) видѣли у лягушекъ регенерацію мякотныхъ и безмякотныхъ волоконъ и даже гангліозныхъ клѣтокъ, послѣ вырѣзыванія изъ спинного мозга куска длиною 2 mm. Возможность регенераціи спинного мозга у рептилій и амфибій подтверждаетъ также Fraisse (1885) (по Stroebe).

Душевная дѣятельность оказываетъ сильное вліяніе на жизнедѣятельность кожи въ двухъ противоположныхъ направленіяхъ: въ смыслѣ ослабленія и усиленія ея. Такое явленіе вполнѣ объяснимо, если принять во вниманіе, что кожа генетически связана съ нервной системой (надкожица и нервная система развиваются изъ одного и того же зародышеваго листка—эктодермы) и обильно снабжена сѣтью нервныхъ волоконъ и нервныхъ окончаній. Поэтому всякое душевное движеніе (стыдъ, горе, радость и т. п.) выражается измѣненіемъ въ кожѣ и ея придаткахъ: покраснѣніемъ, поблѣднѣніемъ ея, выдѣленіемъ пота, и выпаденіемъ волосъ, ихъ посѣдѣніемъ и т. п. Подъ вліяніемъ душевныхъ волненій наблюдалось появленіе многихъ кожныхъ болѣзней: нервный зудъ, экзема, эритема, крапивница, псоріазъ и др. Подобныя же измѣненія въ кожѣ происходятъ подъ вліяніемъ внушенія и самовнушенія.

Настоящая работа, выполненная по предложенію и подъ руководствомъ проф. И. П. Павлова по методу условныхъ рефлексовъ, распадается на двѣ части. Въ первой части изложены изслѣдованія слуховыхъ отношеній у нормальныхъ собакъ. Послѣ литературнаго обзора ученія объ условныхъ рефлексахъ, авторъ описываетъ употреблявшуюся имъ методику образованія условныхъ рефлексовъ у четырехъ собакъ на различные тоны фисгармоніи и на аккорды, а затѣмъ на шумъ электрическаго звонка, лишеннаго колокольчика, и на чесаніе кожи.

Описываемый случай представляетъ ту особенность, что бляшки склероза были разбросаны не только въ бѣломъ веществѣ полушарій и спинного мозга, но захватывали и сѣрое корковое вещество. Необычнымъ является такъ же и сильное развитіе периэпендимальной неврогліи, образовавшей компактную муфту склерозной ткани вокругъ aqueductus Silvii и задняго рога боковаго желудочка.

Авторъ приводитъ исторію болѣзни мальчика, у котораго съ 13½ лѣтъ начали періодически появляться паралитическіе приступы; промежутки между ними колебались отъ нѣсколькихъ дней до нѣсколькихъ мѣсяцевъ. Интенсивность паралитическихъ явленій была неодинакова; временами они ограничивались парезами нижнихъ конечностей, иногда же усиливались до полнаго паралича рукъ и ногъ. Мать больного отмѣчаетъ, что нѣкоторые изъ приступовъ были, повидимому, вызваны переутомленіемъ; такъ, наканунѣ одного изъ нихъ мальчикъ ѣздилъ на велосипедѣ, другой разъ—легъ слишкомъ поздно; наконецъ, нѣкоторымъ приступамъ предшествовала простуда или желудочно-кишечныя разстройства.

Раннее распознаваніе даннаго заболѣванія можетъ служить достаточнымъ залогомъ успѣшности оперативнаго нія его. Между тѣмъ, какъ здѣсь-то именно и пѣтъ вполнѣ достовѣрныхъ признаковъ, указывающихъ на опухоль придатка, наиболѣе важнымъ признакомъ служитъ hemianopsia bitemporalis, потеря остроты зрѣнія и т. д., но все это признаки непостоянные. Еще болѣе непостоянны разстройства со стороны другихъ черепныхъ нервовъ и измѣненія глазного дна.

Приводится описаніе заболѣванія подъ вліяніемъ вдыханія газовъ во время пребыванія въ ямѣ Chambot, съ преобладаніемъ явленій со стороны нервно-психической сферы. Послѣ безсознательнаго состоянія наступило у больного крайнее угнетеніе, при невозможности ходить безъ посторонней помощи. Послѣднее, вѣроятно, результатъ паралитическихъ явленій. Въ данномъ случаѣ заболѣваніе авторъ объясняетъ отравленіемъ угольнымъ газомъ въ связи съ другими газами (амміакъ и др.).

Эпидеміи остраго дѣтскаго поліоміэлита, наблюдавшіяся въ послѣдніе годы въ Соединенныхъ Штатахъ, въ Австріи и въ Германіи, дали возможность произвести различнымъ изслѣдователямъ рядъ опытовъ прививки этого заболѣванія животнымъ. Но большая часть животныхъ, которыми обыкновенно пользуются въ подобныхъ случаяхъ,—морскія свинки, кролики, мыши, свиньи, лошади, оказались невоспріимчивыми, и только у обезьянъ удалось достигнуть зараженія и получить явленія остраго поліоміэлита.

Для передачи заболѣванія обезьянамъ большинство изслѣдователей пользовались эмульсіей изъ спинного мозга больныхъ, погибшихъ отъ poliomyelitis acuta. Römer пошелъ въ этомъ направленіи еще дальше; сдѣлавъ прививку обезьянѣ и вызвавъ у нея явленія поліоміэлита, онъ воспользовался спиннымъ мозгомъ этой обезьяны для передачи заболѣванія другимъ обезьянамъ.

Въ леченіи опухолей мозга особенно важно правильное установленіе дифференц. и мѣстнаго діагноза опухоли. Авторъ особенно подробно останавливается ва діагностическихъ признакахъ опухолей различныхъ частей мозга. Мѣстный діагнозъ можетъ быть иногда поставленъ съ абсолютною вѣрностью, напр. при опухоляхъ въ центральныхъ извилинахъ, въ средней и задней черепной ямкѣ и въ мосту, иногда же онъ бываетъ невозможенъ, напр. при опухоляхъ въ правой височной области или лобной (правой) долѣ. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ діагностику выясняетъ пробный проколъ по Neis-ser-Pollak`у. Важно для леченія выясненіе свойства опухоли, но къ сожалѣнію клиническія картины рѣдко даютъ основаніе для этого. Леченіе можетъ быть только хирургическое.

Примѣненіе различныхъ соединеній мышьяка при парасифилитическихъ заболѣваніяхъ нервной системы сопровождалось улучшеніемъ общаго состоянія больныхъ, но объективные симптомы основного заболѣванія оставались безъ измѣненій. Такіе же результаты были получены авторомъ и при цѣломъ рядѣ другихъ органическихъ заболѣваній нервной системы (полиневриты, болѣзнь Friedreich'a и др.), и только при леченіи sclerosis disseminata въ большинствѣ случаевъ было получено несомнѣнное улучшеніе. Willige примѣнилъ мышьяковую терапію въ 12 случаяхъ этого заболѣванія; въ 3-хъ изъ нихъ, относящихся къ числу тяжелыхъ, далеко зашедшихъ, состояніе больныхъ осталось безъ существенныхъ перемѣнъ, въ остальныхъ же было достигнуто несомнѣнное улучшеніе какъ субъективнаго состоянія, такъ и объективныхъ явленій.

Неодолимое влеченіе къ алкоголю, по мысли автора, есть результатъ аномалій психики: слабоволія, болѣзненной раздражительности и впечатлительности колебаній настроенія, въ видѣ періодовъ душевной угнетенности и т. п. Поэтому естественно ожидать, что психическое лѣченіе здѣсь окажется не менѣе умѣстнымъ, чѣмъ при пользованіи душевно-больныхъ. Наилучшіе результаты въ этомъ отношеніи даетъ случайное пьянство, основанное на слабоволіи больного, при отсутствіи рѣзкихъ алкогольныхъ измѣненій организма и психики, наихудшіе—типичный запой, обусловленный въ сущности періодическимъ психозомъ. На основаніи 3500 случаевъ, авторъ утверждаетъ, что лишь алкоголизмъ на почвѣ выраженной душевной болѣзни не поддается лѣченію внушеніемъ. Непремѣннымъ условіемъ успѣшности нашего лѣченіе должно быть искреннее желаніе самого потатора броситъ пьянство и подвергнуться леченію при условіи полнаго воздержанія отъ всякихъ спиртныхъ напитковъ.

Посѣтитель д-ръ И. Д. Баклушинскій сдѣлалъ сообщеніе: «Къ казуистикѣ состоянія одержимости съ демонстраціей больного».

Проф. Миславскій вспоминаетъ аналогичный случай. Мнѣ приводилось нѣсколько разъ видѣть обыкновенныхъ ипохондриковъ, которые жаловались, что на сѣнокосѣ во время сна съ открытымъ ртомъ въ ротъ заползла змѣя. Одинъ изъ этихъ случаевъ интересенъ въ смыслѣ терапіи: къ моему отцу явился очень богатый и здоровенный киргизъ съ просьбой разрѣзать ему животъ. — «Почему»? — « Твердо»! ударяетъ при этомъ по животу; ничего прощупать не удается, такъ сильно напряженъ. Подъ хлороформомъ ничего не выяснилось. Пробовали разубѣждать, —не дѣйствуетъ, настаиваетъ на операціи. Попробовали индукціонный токъ; больному очень понравилось; на другой день лучше; черезъ недѣлю уѣхалъ облегченнымъ.