The psychosocial impact on society of the COVID-19 epidemic

Full Text

ВВЕДЕНИЕ

В конце 2019 г. в Китайской Народной Республике произошла вспышка новой коронавирусной инфекции с эпицентром в городе Ухань (провинция Хубэй). Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) 11 февраля 2020 г. присвоила этой инфекции официальное название — COVID-19 (Coronavirus disease 2019), а Международный комитет по таксономии вирусов 11 февраля 2020 г. дал официальное наименование возбудителю заболевания — SARS-CoV-2 [1].

К настоящему времени уточнено: проблема оценки природно-климатических рисков осложняется спецификой этого вида рисков, так как климатические изменения имеют прогрессирующий характер, их природа до конца не изучена; совокупное воздействие естественных и антропогенных факторов вызывает синергетические эффекты в погодных и гидрометеорологических условиях; изменение климата приводит к перманентному изменению вероятности наступления событий природно-климатических рисков, что затрудняет использование статистических и экспертных методов ее оценки [2]. Все это относится и к экологии летучих мышей, а значит, и коронавирусов (КВ).

Показано, что распространение COVID-19 оказало резко негативное влияние на экономику, в частности, нашей страны, поскольку долгое время были парализованы определенные отрасли, которые служили источниками доходов бюджета, и поэтому резко снизилась платежеспособность населения, уменьшился объем притока финансовых средств в сферу услуг [3], что нашло свое отражение и в сфере общественного здравоохранения.

Цель исследования — анализ публикаций по вопросу особенностей психосоциального и другого влияния COVID-19 на эпидемиологическую специфику заболевания в интересах эффективного проведения медико-психологических и социальных интервенций для сохранения эпидемиологического благополучия в обществе в период эпидемии COVID-19.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Использованы научные публикации в материалах открытой печати в отечественных и зарубежных базах данных, подобранные в соответствии с целью исследования.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Считается, что почти все известные на сегодняшний день КВ человека эволюционно восходят к КВ летучих мышей [4]; на этом фоне рост народонаселения, интенсификация популяционных взаимодействий и недостаточность научных данных о вирусах рукокрылых привели в начале XXI в. к демонстрации коронавирусами сначала своего эпидемического (на примере вирусов SARS-CoV и MERS-CoV), а затем и пандемического (вирус SARS-CoV-2) потенциала. Ранее считалось, что весь комплекс антропопаразитарных систем различного территориального уровня [5, 6], детерминирующих инфекционную заболеваемость, в значительной степени генетически однороден (так как он, вероятно, формируется и эволюционирует под влиянием каких-то общих условий — в частности, определенного менталитета населения, проявляемого через достаточно близкую культуру, поведение и питание людей, населяющих изучаемую территорию; систему единообразных профилактических мероприятий; определенное биологические сходство взаимоотношения возбудителей инфекций разных видов между собой и т. д.).

Однако в 2020 г. ведущей проблемой для мирового здравоохранения стала пандемия КВ-инфекции, вызванной вирусом SARS-CoV-2. На сегодняшний день изучены многие вопросы, важные с эпидемиологической точки зрения и касающиеся клинических проявлений COVID-19 [1, 7], ее медикаментозного лечения [8–10], разрабатываются принципы и схемы вакцинопрофилактики заболевания [11] (для верификации или опровержения гипотезы о том, что национальная политика противотуберкулезной вакцинации (BCG-вакцинации) влияет на распространение COVID-19, пока недостаточно данных, и в настоящее время использование вакцины BCG для предотвращения распространения этой инфекции даже в группах высокого риска необоснованно [12]). Считается, что систематизируемые данные о КВ, о вызываемых ими инфекциях, особенностях их распространения, о патогенезе и клинической симптоматике могут оказать помощь в принятии рациональных решений при выборе терапии коронавирусных заболеваний, включая COVID-19 [13].

Традиционно считается, что в каждой стране эпидемический процесс имеет свои особенности, что обусловлено факторами, связанными с уровнем развития экономики, структурой здравоохранения, этническими характеристиками общества, оперативностью и объемом принятых правительством ограничительных мер, здоровьем и менталитетом общества в целом, состоянием экологии и другими проблемами. В частности, по разным данным, особенности эпидемического COVID-19-процесса в России связаны с ограничительными мероприятиями, введенными в марте 2020 г. и значительно снизившими как интенсивность эпидемии, так и роль в ней детей и лиц пожилого возраста [14]. Стратегия Китая по смягчению разрушительных последствий нынешней пандемии для общества и экономики была обобщена в коротком лозунге «Шесть мер защиты»: это безопасность рабочих мест, средства к существованию людей, предприятия, продовольственная и энергетическая безопасность, стабильные производственные цепочки и цепочки поставок, а также функционирование нижних уровней пятиуровневой иерархии китайского правительства [15].

Но были другие подходы: так, правительство Великобритании предложило отложить действия, чтобы дать возможность развиться контролируемой эпидемии с тем, чтобы 60% населения было инфицировано и тем самым все население приобрело бы коллективный иммунитет (при уровне смертности 0,3–1% это означало, что план допускал от 117 до 390 тыс. смертей). Но, когда стали очевидны жестокие последствия этой стратегии, она была быстро признана недопустимой, и цель изменилась на спасение жизней людей [16].

Поэтому считается, что только меры общественного здравоохранения не смогут сдержать дальнейшее распространение COVID-19 [17], тем более что медицина и общественное здравоохранение в настоящее время включаются в политическую программу контроля над народонаселением для защиты власти современного неолиберального государства [18].

Важно отметить тот факт, что наибольшую озабоченность, например, в молодежной среде вызывают социально-экономические проблемы, которые являются следствием ограничений по предотвращению COVID-19-инфекции, действующих в большинстве пораженных государств. Молодые люди, которые родились в период между 1990 и 2005 гг., сталкиваются на протяжении своей жизни уже со вторым глобальным потрясением (финансовый кризис в 2008–2009 гг. затронул их непосредственно в студенческом возрасте и в период поиска работы либо повлиял на уровень благосостояния их семьи) и, так как государства приостановили финансирование сферы образования и большого количества молодежных проектов [19], многие дети и подростки не смогли осуществить свои планы по получению качественного образования и достойной работы. А в 2020 г. молодежь, которая потеряла возможность осуществить свои цели и мечты, имеет высокие шансы попасть в наиболее уязвимую группу при последующих экономических потрясениях, что серьезным образом отразится на качестве мирового человеческого капитала в долгосрочной перспективе.

Поэтому, опираясь не только на текущие социально-экономические показатели, но и на опросы самой молодежи, ключевые международные организации в настоящее время выделяют основные проблемы молодых людей по всему миру, которые формируют новую молодежную повестку в государствах, в том числе определяя меры поддержки молодежи в период пандемии [20]:

• в первую очередь это повышение уровня безработицы, что может привести к определенным последствиям в долгосрочной перспективе;
• снижение уровня доступности образования вследствие мер по ограничению свободы передвижения, социальному дистанцированию, временному закрытию учебных заведений, что уже оказало влияние на ментальное здоровье молодежи (в том числе в плане развития ситуаций домашнего насилия);
• снижение уровня доверия молодежи к государственным институтам и мерам, которые реализуют правительства, в связи с тем, что молодые люди не смогли вовремя получить правдивую и своевременную информацию о КВ (молодежь чаще людей старшего возраста использует информацию из социальных сетей в качестве основного источника новостей, а именно она содержат 88% дезинформации о возбудителе COVID-19), несмотря на то, что государства заинтересованы в повышении уровня доверия со стороны молодых людей и поэтому формируют молодежную повестку, в первую очередь опираясь на опыт предыдущих экономических кризисов, когда доверие к национальным правительствам среди молодежи снизилось, а на его восстановление ушли десятилетия.

При этом антикризисные в контексте COVID-19 меры, направленные на помощь молодежи, затронули следующие основные направления: образование, трудоустройство, поддержка уязвимых групп и информационная поддержка, которые в различных странах проводятся исходя из сложившейся там практики, методов и финансовых возможностей этих государств.

Вместе с тем важное эпидемиологическое значение имеет тот факт, что нынешняя вспышка COVID-19 провоцирует стигматизацию и дискриминационное поведение общества по отношению к представителям определенных этнических групп, а также к людям, подозреваемым в контакте с носителями коронавирусной инфекции SARS-CoV-2. По разным данным, масштабы стигматизации вследствие COVID-19 в основном обусловлены такими факторами, как:

1) новизна болезни, многие характеристики которой до сих пор не изучены;

2) по этой причине — боязнь неизвестности и своей перспективы;

3) стремление объяснить возникающий страх происками «чужаков».

Растерянность, беспокойство и страхи общества вполне понятны, но они же провоцируют распространение пагубных стереотипов. Более того, стигматизация нередко подтачивает настроение общества посредством удерживания людей от прохождения скрининга инфекции, её диагностики и лечения, соблюдения людьми карантина. Она приводит в действие механизмы изоляции отдельных групп людей, создавая предпосылки для более, а не менее интенсивного распространения вируса SARS-CoV-2. Это приводит к более тяжелым последствиям для популяционного здоровья и осложняет борьбу со вспышкой заболевания, потому что стигматизация:

а) побуждает людей скрывать болезнь в попытках избежать дискриминации;

б) вызывает нежелание своевременно обращаться за медицинской помощью;

в) ослабляет привычки к здоровому поведению.

Для мобилизации общества на решительную борьбу с болезнью и предупреждение роста страхов и стигматизации необходимо распространение информации о COVID-19, создание среды, позволяющей открыто, честно и конструктивно обсуждать COVID-19 как в целом, так и в отношении преодоления последствий этой болезни (не только индивидуальных, но и общественных), основанной на уважении человеческого достоинства, признании прав и возможностей людей.

Разными исследователями отмечено, что актуализация биополитики на государственных и локальных уровнях в момент пандемии COVID-19 неразрывно связана с существующими и разрабатываемыми цифровыми технологиями. Так, одним из самых ярких символов давно ожидаемых, но пришедших, как всегда, неожиданно элементов посткиберпанка стал обязательный код быстрого реагирования (Quick Response Code — QR-код) — цифровой пропуск для перемещений по городу Москве. Однако непродуманность социального контроля в столичном метрополитене на этапе внедрения цифровых пропусков (из-за поголовной проверки в первый день возникли столпотворения и давки в метро, что вызвало мощный общественный протест, в результате был достигнут эффект, противоположный тому, который ожидали власти от проводимой политики «самоизоляции») [21].

Кроме того, G. de Girolamo et al. [22] отмечают, что тревога и страх в период текущей эпидемии COVID-19 — нормальная реакция на серьезную и нестандартную проблему, но в этой ситуации люди часто выдают гипертрофированную «реакцию адаптации» (начинают навязчиво смотреть новости, читать материалы о заболевании, обсуждать их со знакомыми и рисовать драматические картины будущего). На этом фоне показано, что словообразование играет важную роль в процессе актуализации лексики и имеет непосредственную связь с потребностями языкового коллектива, что в настоящее время важно не только исходя из лингвистических, но и из эпидемиологических соображений. Так, большое количество терминологизированных и терминоподобных неологизмов, появившихся в течение последних месяцев, можно рассматривать как лексические маркеры. Последние свидетельствуют о ситуации гипертрофированной реакции адаптации при нарастании социальной тревожности (например, на сайте Urban Dictionary появилась лексема сovidiot — «ковидиот» — многозначный неологизм, который образован путем телескопического стяжения двух английских слов covid + idiot, обозначающий людей, которые спешно скупали продукты в магазинах, либо тех, кто нарушает меры по обеспечению безопасности или отрицает само существование пандемии). Чуть позже появились производные слова: «коронарка», «коронаскептики», «коронадиссиденты» и даже «коронапроявления», а в разговорной речи все чаще встречается лексема «ковидла», обладающая крайне негативным значением [23]. Это находит свое отражение и в обострении (которое воспроизводится в количестве и эмоциональном накале в социальных сетях) образов коллективного бессознательного в ответ на рестриктивные меры, связанные с пандемией [24], в частности о гиперболизации и демонизации цифрового контроля, выражающихся в конспирологических теориях связи COVID-19 с тайными планами «массового чипирования населения», «влияния на мозг и состояние здоровья сетей 5G». Полагают, что медиавлияние на человеческое восприятие, стратификацию общества, необоснованную стигматизацию («ковид-диссиденты») трудно переоценить, а очевидный искусственный медиакомпонент феномена «ковид» совсем небеспочвенно экстраполируется в киберфизический мир, в котором трудно определить, где заканчивается «Мое и только Мое» (сознание, тело) и начинается «Коллективное». Открытость же предполагает адекватные современности интерфейсы, каналы коммуникации как между людьми (проекты типа «нейронет» [25]), так и в связке «человек — машина» (проекты типа «нейролинк»). Поэтому необходимо отрефлексировать существующий сдвиг «умных технологий» в область социального контроля, осуществляемого с политическими и/или экономическими целями [24].

С этой целью, кроме общих рекомендаций об игнорировании слухов, вызывающих по тем или иным причинам психологический дискомфорт, и получении информации только у подготовленных специалистов, специально разработаны рекомендации по вопросам организации психологической и психотерапевтической помощи в связи с распространением COVID-19 [26].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Считается, что значимо изменить статус коллективного иммунитета к COVID-19 и тем самым к ликвидации эпидемии способна только массовая КВ-вакцинация, хотя разные авторы полагают, что даже при благоприятном развитии ситуации вакцины станут массово доступны не ранее 2021 г. и в первое время они будут рекомендованы для применения только в ограниченных группах (вероятнее всего, у здоровых лиц от 18 до 60 лет). Вместе с тем в эпидемический для гриппа и острых респираторных вирусных инфекций сезон 2020–2021 гг. ожидается сочетанная циркуляция вирусов гриппа А, В и SARS-CoV-2 [27]. С учетом этого в настоящее время представляется критически важным уделить особое внимание вакцинации от гриппа в преддверии наступающего сезона, чтобы минимизировать возможные случаи сочетанной инфекции «грипп/COVID-19». Это позволит снизить вероятность высоких нагрузок на систему здравоохранения в эпидемический сезон (приоритетными группами для вакцинации против гриппа и пневмококковой инфекции являются пожилые люди и лица, страдающие хроническими заболеваниями, поскольку для них как грипп, так и COVID-19 представляют наибольшую опасность). Кампании по вакцинации целесообразно начинать и проводить не ранее октября для формирования и сохранения максимального протективного уровня антител в отношении вирусов гриппа, на которые направлена вакцина.

Кроме указанного, данные, доступные на сегодняшний день, свидетельствуют о том, что проблема COVID-19 не так проста, поскольку в конкретных группах населения взаимодействуют две категории заболеваний: инфекция, вызванная КВ SARS-CoV-2, и ряд неинфекционных заболеваний (НИЗ). Эти условия группируются внутри социальных групп в соответствии с закономерностями неравенства, глубоко укоренившимися в существующих обществах, и совокупность этих болезней на фоне социального и экономического неравенства усугубляет неблагоприятные последствия каждого отдельного заболевания. Таким образом, широкое распространение COVID-19 — это не пандемия, а синдемия (не просто коморбидность, а интегрирование, которое выявляет биологические и социальные взаимодействия, важные для прогноза, лечения и политики здравоохранения) [28], которая характеризуется биологическими и социальными взаимодействиями между условиями и состояниями, взаимодействиями, которые повышают восприимчивость человека к причинению ему вреда или ухудшают его состояние здоровья. Так, в случае с COVID-19 борьба с НИЗ (гипертонией, ожирением, диабетом, сердечно-сосудистыми и хроническими респираторными заболеваниями, раком, сюда же иногда относят укусы змей, эпилепсию, болезни почек и серповидно-клеточную анемию) и социально-экономическим неравенством станет предпосылкой его успешного сдерживания [29, 30]. А наличие доступных и экономически эффективных вмешательств в течение следующего десятилетия может предотвратить почти 5 млн смертей среди самых бедных людей в мире, и это без учета снижения риска смерти от COVID-19. Считается, что синдемический подход обеспечивает совершенно иную ориентацию на клиническую медицину и общественное здравоохранение, показывая, как интегрированный подход к пониманию и лечению заболеваний может быть гораздо более успешным, чем просто борьба с эпидемическими заболеваниями или лечение отдельных пациентов [28]. Рассмотрение COVID-19 как синдемии откроет более широкий круг проблем, охватывающих образование, занятость, жилье, продукты питания и окружающую среду [27], тогда как ее рассмотрение только как пандемии исключает такую более широкую, но необходимую перспективу.

Вместе с тем проблема COVID-19 стала важнейшей на современном этапе развития мирового сообщества еще и потому, что вопреки видимому урону для мировой экономики она явилась переломным моментом ускорения глобализационных процессов и качественного изменения мировой экономики в ближайшем будущем [31]. Ключевыми отраслями роста в будущем станут медицина, образование, информационные технологии, торговля, возобновляемая энергетика, возрастет роль международных институтов (особенно в политической и финансовой сферах). Со временем мир станет более мобильным, виртуальным, конкурентным и свободным, так как закрытость политических режимов в экономически значимых странах мира в настоящее время становится важной проблемой международной дискуссии [32] с нарастанием консолидации обществ, пострадавших от COVID-19 в наибольшей степени.

About the authors

Vasily N. Bolekhan

Military Medical Academy named after S.M. Kirov

Author for correspondence.
Email: vmeda-nio@mil.ru

doctor of medical, sciences associate professor

Russian Federation, Saint Petersburg

Igor M. Ulyukin

Military Medical Academy named after S.M. Kirov

Email: vmeda-nio@mil.ru

candidate of medical sciences

Russian Federation, Saint Petersburg

Ekaterina V. Shulyatyeva

Military Medical Academy named after S.M. Kirov

Email: vmeda-nio@mil.ru

doctor

Russian Federation, Saint Petersburg

References

Supplementary files