Нейтронно-активационный анализ костной ткани у детей с рахитоподобными заболеваниями до и после лечения
- Авторы: Зайчик В.Е.1,2, Бережный А.П.1,2, Снетков А.И.1,2
-
Учреждения:
- Медицинский радиологический научный центр
- Центральный институт травматологии и ортопедии им. Н.Н. Приорова
- Выпуск: Том 5, № 3 (1998)
- Страницы: 23-29
- Раздел: Статьи
- Статья получена: 07.03.2022
- Статья одобрена: 07.03.2022
- Статья опубликована: 15.09.1998
- URL: https://journals.eco-vector.com/0869-8678/article/view/104557
- DOI: https://doi.org/10.17816/vto104557
- ID: 104557
Цитировать
Полный текст
Аннотация
Методом инструментального нейтронно-активационного анализа исследовано содержание 20 химических элементов (основных — Са, CI, К, Mg, Na, Р и микроэлементов — Ag, Со, Сr, Cs, Fe, Hg, Mn, Rb, Sb, Sc, Se, Sr, Tb, Zn) в биоптатах крыла подвздошной кости, полученных у 20 детей с генетически обусловленным нарушением метаболизма витамина D до начала и через 1 год после начала лечения. Контрольная группа состояла из 13 условноздоровых детей. Медикаментозное лечение включало применение высоких доз витамина D и его активных метаболитов, препаратов, содержащих кальций и фосфор, а также витаминов А, Е, и В. Костная ткань больных детей отличалась выраженным дефицитом основных элементов, особенно Mg, и избытком большинства микроэлементов, включая Zn, Sr и Мn. Через 1 год после начала лечения минеральная насыщенность костной ткани у больных детей повысилась почти до уровня нормы. Однако сохраняющийся дефицит магния и избыток некоторых микроэлементов позволяют предполагать некоторую неполноценность костной ткани и указывают па необходимость дальнейшего лечения.
Ключевые слова
Полный текст
Рахитоподобные заболевания (РПЗ) относятся к группе метаболических заболеваний опорно-двигательного аппарата, характеризующихся генерализованной остеомаляцией и деформацией костей скелета. Их этиология и патогенез сложны и малоизученны. Известно, что одной из причин деминерализации костной ткани является нарушение метаболизма витамина D на ренальном уровне и дефицит синтеза его активной формы — 1,25-(OH)2D3 [1]. Применение витамина D и его метаболитов в комплексе с препаратами кальция и фосфора позволяет добиться определенного лечебного эффекта, проявляющегося и в положительной динамике минерализации кости. Однако происходящее относительное увеличение минеральной компоненты еще не дает достаточных оснований говорить о полноценности процесса минерализации костной ткани. Более полное представление о нем можно получить, зная содержание и соотношение основных компонентов костного гидроксиапатита, а также некоторых остеотропных микроэлементов. Существуют многочисленные данные, из которых следует, что в состав полноценного костного гидроксиапатита входят, помимо кальция и фосфора, такие элементы, как магний и натрий. Известно также, что нарушения метаболизма многих микроэлементов в организме, обусловленные как экзогенными, так и эндогенными факторами, вызывают тяжелые органические и функциональные расстройства скелета, в том числе так называемый «стронциевый», «бериллиевый», «бариевый», «алюминиевый» и «марганцевый» рахит [1, 10, 27]. При этом нарушение нормального формирования скелета может быть связано как с избыточным, так и с недостаточным поступлением микроэлементов в организм.
Несмотря на обилие наблюдений, подтверждающих важную роль многих химических элементов в процессах минерализации скелета, мы не обнаружили в литературе данных об исследовании их содержания в костной ткани детей с РПЗ.
В настоящей работе представлены результаты определения содержания 20 химических элементов в биоптатах крыла подвздошной кости у детей контрольной группы и у детей с РПЗ до и после медикаментозного лечения.
Материал и методы исследования. Обследовано 20 детей с РПЗ: 16 с витамин D-резистентным рахитом (ВДРР), 1 с витамин D-зависимым рахитом (ВДЗР), 1 с почечным тубулярным ацидозом (ПТА), 1 с болезнью де То-ни—Дебре—Фанкони (ТДФ), 1 с остеомаляцией, вызванной генерализованным пигментированным бородавчатым невусом (ПБН). Контрольную группу составили 13 условноздоровых детей: с врожденным подвывихом головки бедра, солитарными кистами верхних конечностей, хондромой фаланг пальцев. Возраст обследованных — от 12 до 15 лет.
Медикаментозное лечение включало применение лекарств, действие которых направлено на коррекцию метаболических изменений: нарушений минерального обмена, метаболического ацидоза, витаминного дефицита и др. Адекватные безопасные дозы витамина D подбирались с учетом формы заболевания, возраста и массы тела ребенка. При ВДРР они составляли от 4000 до 7000 МЕ/(кг • сут), при ВДЗР — 300 МЕ/(кг • сут), при ПТА — 2000 МЕ/(кг • сут), при ТДФ — 4000 МЕ/ (кг • сут), при ПБН — 1000 МЕ/(кг • сут). Метаболические дозы витамина D (оксидевит или 1-α-холекальциферол) составляли 1,5-4 мкг/ сут. Дефицит Са и Р возмещали применением глюконата кальция (2-3 г/сут), фитина (1-2 г/сут), глицерофосфата кальция (2-3 г/сут). Проводилась терапия витаминами А, Е, В. Больной с ПБН дополнительно назначали кальцитрин (в течение месяца каждые полгода). Определение основных биологических и химических показателей крови и мочи в динамике позволяло устранять гипервитаминоз D и вовремя корректировать терапию.
Биопсию крыла подвздошной кости производили с помощью тонкостенного титанового трокара под местной анестезией. Биоптаты разделяли на две части титановым ножом, одну часть исследовали морфологически, другую часть массой от 20 до 50 мг — с помощью инструментального нейтронно-активационного анализа (ИНАА).
При проведении ИНАА биоптаты взвешивали, высушивали в замороженном виде, вновь взвешивали, упаковывали в полиэтиленовые ампулы и облучали в канале реактора с потоком нейтронов около 1,7 • 1013 нейтр./(см2 • с). Время облучения — 3-5 мин в зависимости от массы биоптата. Через 1 мин после облучения проводили первое измерение гамма-спектра с энергией до 3,5 МэВ. Измеряли содержание Mg, P, Сl и Са, используя соответственно излучение радионуклидов 27Mg, 28Аl, 38Сl и 49Са. Через 1-1,5 ч после облучения проводили повторное измерение гамма-спектра продолжительностью 30 мин. При повторном измерении определяли содержание Na, К, Мn и Sr, используя соответственно излучение радионуклидов 24Na, 42К, 56Мn и 87mSr.
После анализа по короткоживущим радионуклидам биоптаты заворачивали в фольгу из особо чистого алюминия и помещали в кварцевую ампулу. Запаянную ампулу с биоптатами облучали в охлаждаемом вертикальном канале с потоком тепловых нейтронов около 1,2 • 1013 нейтр./(см2 • с) в течение 100 ч. Через 60-90 сут после облучения биоптаты переупаковывали в чистую фольгу и проводили спектрометрические измерения по долгоживущим радионуклидам. Продолжительность каждого измерения составляла от 8 до 24 ч. Определяли содержание Sc, Cr, Fe, Со, Zn, Se, Rb, Ag, Sb, Cs, Tb и Hg, используя соответственно излучение радионуклидов 46Sc, 51Cr, 59Fe, 60Co, 65Zn, 75Se, 86Rb, 110mAg, 124Sb,134Cs, 160Tb и 203Hg, образовавшихся в биоптатах костной ткани под воздействием нейтронов по (n, γ) ядерным реакциям.
Использовали спектрометрическую систему NUC-8100 (Венгрия) с IBM PC АТ и Ge (Li)-детектором объемом 100 см3. Разрешение составляло около 4 КэВ на линии 60Со 1333 КэВ. Концентрации элементов вычисляли с помощью относительного метода, сравнивая площади фотопиков радионуклидов, наведенных в биоптатах и эталонах под действием нейтронов. В качестве эталонов использовали смесь особо чистых веществ и синтетические стандарты на основе фенолформальдегидной смолы [37]. Правильность результатов контролировали параллельным анализом Международного стандартного материала сравнения IAEA — Н-5 (кость животных). Условия анализа приближались к оптимальным [6], при этом ошибка измерения для Са, P, Na, Cl, Zn, Fe и Со составляла не более 3-5%, для Se, Hg, Cr и Sb — 5-10%, для Mg, К, Rb и Tb — 10-20%, для Sc, Mn, Sr, Ag и Cs — 20-30%.
Результаты и обсуждение. Из табл. 1 видно, что найденные значения для основных элементов минеральной компоненты крыла подвздошной кости в контрольной группе детей вписываются в диапазоны концентраций, приводимые в литературе для костной ткани. Результаты для Са, Na, К и Cl очень хорошо согласуются с имеющимися данными о содержании этих элементов в крыле подвздошной кости взрослого человека [14, 17]. Хотя приводимое в работе Forbes и соавт. [17] значение для Р несколько выше полученного нами, хорошее согласование по всем остальным элементам позволяет заключить, что к 12-15 годам содержание основных химических элементов минеральной компоненты крыла подвздошной кости у здоровых детей практически не отличается от такового у взрослых. Вывод о сравнительно раннем формировании минеральной компоненты костной ткани подтверждают и данные Woodara и White [36], которые не обнаружили различий в содержании Са, P, Mg в кортикальной костной ткани у детей в возрасте от 6 до 13 лет и у взрослых 29-74 лет.
Таблица 1. Средние значения (M±SD) концентраций основных макроэлементов в крыле подвздошной кости (в мг на 1 г сырой ткани) в группе детей с РПЗ до и после медикаментозной терапии
Элемент | Пациенты с РПЗ (n=20) | Контрольная группа (n=13) | Данные литературы для взрослых | ||
до лечения | после лечения | костная ткань* | крыло подвздошной кости | ||
Са | 108±7 | 146±12 | 157±18 | 108-259 | |
Р | 34,4±2,7 | 42,8±2,6 | 48,2±4,3 | 50-144 | 77 [17] |
Mg | 0,78±0,07 р<0,01 | 0,98±0,07 | 1,43±0,19 | 0,7-05 | — |
Na | 4,19±0,25 | 4,78±0,30 | 4,79±0,45 | 1,00-9,45 | |
К | 1,14±0,16 | 0,96±0,11 | 0,94±0,14 | 0,49-1,47 | |
Cl | 1,41±0,11 | 1,76±0,26 | 1,35±0,20 | 0,63-2,00 | 1,12 [17] |
* Приведены диапазоны вариации средних значений концентраций, найденные из данных в работах [2, 4, 8, 13, 14, 19, 29, 36]
Примечание: р - достоверность различия с контрольной группой по критерию Стьюдента.
Принято считать, что в норме в костной ткани соотношение концентраций Са:Р и Ca:Mg равны соответственно 2 и 55 [8]. Первое соотношение может быть получено и из стехиометрического расчета в предположении, что в костной ткани оба эти элемента представлены только в виде гидроксиапатита. Однако, по нашим данным, в крыле подвздошной кости в норме соотношения этих элементов существенно отличаются от вышеприведенных и составляют соответственно 3,3 и 110. Следует отметить, что величина отношения Са:Р, близкая к 3, найдена и в других исследованиях, например для большеберцовой кости [22]. Это указывает на то, что в костной ткани, помимо гидроксиапатита, значительная часть кальция содержится и в других соединениях.
Хотя Na, как и Сl, является основным электролитом экстрацеллюлярного пространства, его в полной мере можно считать и одним из основных элементов минеральной матрицы, так как известно, что ионы Na диффундируют в гидратный слой кристаллов оксиапатита, а также внедряются в поверхность кристаллов, замещая другие ионы, например ионы Са [26]. Некоторые авторы вообще весь Na костной ткани связывают с его минеральной матрицей [14]. Однако поскольку отношение Na:Cl в экстрацеллюлярном пространстве близко к 1,25, то, пренебрегая сравнительно незначительным количеством внутриклеточного Na костной ткани, по данным табл. 1 можно определить, что на долю минеральной матрицы крыла подвздошной кости в норме приходится около 65% от общего содержания элемента. Эта величина близка к результатам оценки пула медленнообменного Na (т.е. связанного с минеральной матрицей) в большеберцовой кости человека — 60%, сделанной методом in vivo нейтронно-активационного анализа [15].
Полученные данные о микроэлементном составе крыла подвздошной кости в контрольной группе детей вписываются в диапазоны концентраций, приводимые в литературе для костной ткани (табл. 2). Однако эти диапазоны настолько широки, что отношения между максимальными и минимальными средними значениями для некоторых микроэлементов составляют более 103-104. Такие перепады, вероятно, связаны не столько с возможной специфичностью микроэлементного состава различных костей скелета или значительной индивидуальной вариабельностью, сколько с трудностями анализа костной ткани и, как следствие, с большими аналитическими погрешностями. В доступной нам литературе мы обнаружили лишь одну работу, в которой приведены результаты исследования микроэлементов в аутопсийном материале крыла подвздошной кости взрослого здорового человека [14]. Из 14 исследованных нами микроэлементов в этой работе приведены данные для 11. Сравнительно хорошо сходятся результаты для Zn, Sr и Se, тогда как содержание остальных 8 микроэлементов в крыле подвздошной кости взрослого человека в среднем в 5-100 раз превышает полученные нами данные для детей (см. табл. 2). Хотя известно, что с возрастом многие остеотропные элементы накапливаются в костной ткани, столь существенные различия вряд ли можно объяснить только этим.
Таблица 2. Средние значения (M±SD) концентраций основных микроэлементов в сухой ткани крыла подвздошной кости для детей (контрольная группа) и взрослых
Элемент | Дети контрольной группы (п=13) | Данные литературы для взрослых | |
костная ткань* | крыло подвздошной кости [14] | ||
Sc, нг/г | 2,3±0,5 | 1,0-4600 | 80±10 |
Сг, мкг/г | 0,70±0,21 | 0,1-33 | 15,±5,8 |
Mn, мкг/г | 0,82+0,08 | 0,03-116 | 104±26 |
Fe, мкг/г | 90±11 | 0,22-2040 | 598±80 |
Со, нг/г | 5,2±0,6 | 10-43500 | 350±100 |
Zn, мкг/г | 105±5 | 42,5-221 | 159,9±7,2 |
Se, мкг/г | 0,22+0,03 | 0,02-8,95 | 0,47±0,08 |
Rb, мкг/г | 1,87±0,37 | 0,1-5,11 | — |
Sr, мкг/г | 140±11 | 42,6-270 | 162,2±8,1 |
Ag, рг/г | 44+8 | 3-6000 | — |
Sb, рг/г | 64±15 | 7-810 | 250±40 |
Cs, рг/г | 4,4±0,6 | 10-98 | — |
Tb, нг/г | 8,7±1,2 | — | 48±9 |
Hg, нг/г | 7,9±1,4 | 20-4700 | 780±110 |
* Приведены диапазоны вариации средних значений концентраций, найденные из данных в работах [2, 5, 7-9, 11, 13, 16, 19, 20, 21, 23, 29-32, 36].
У детей с РПЗ по сравнению с контрольной группой в крыле подвздошной кости статистически достоверно снижено в среднем на 30% содержание Са и Р, а также более чем на 45% содержание Mg (см. табл. 1). Абсолютные значения и соотношение внутриклеточного объема (К) и экстрацеллюлярного пространства (Сl) в крыле подвздошной кости у детей с РПЗ соответствуют нормальным уровням, а содержание Na, связанного с минеральной матрицей, по расчетам составляет лишь 45%, т.е. меньше нормы примерно на 31%. Помимо отличия абсолютных значений содержания основных компонентов минеральной матрицы, при РПЗ наблюдаются и статистически достоверные сдвиги в соотношениях концентраций таких элементов, как Ca:Mg (р<0,05), Ca:Na (р<0,05), P:Na (р<0,05) и Mg:Na (р<0,01).
В норме в крыле подвздошной кости статистические достоверные корреляционные зависимости имеются между концентрациями Са и Р (r = 0,80), а также Са и Mg (r = 0,96), т.е. между химическими элементами, представляющими минеральную компоненту. При РПЗ в результате недостаточной минерализации костной ткани отчетливо проявляются также и корреляционные зависимости между концентрациями элементов, в большей степени отражающими состояние органического матрикса: Na-Cl, Na-K и К-Сl.
При РПЗ содержание многих микроэлементов в крыле подвздошной кости выше возрастной нормы (табл. 3). Такой вывод можно сделать на основании данных для группы детей с ВДРР, где с высоким уровнем статистической достоверности содержание Zn, Sr и Mg больше нормы соответственно на 32% (р<0,002), 63% (р<0,02) и 71% (р<0,02). Этот феномен может иметь следующее объяснение. Хотя патогенез ВДРР сложен и недостаточно изучен, принято считать, что одной из главных причин заболевания является врожденный дефект превращения 25-OHD3 в гормональноактивную форму вследствие рецессивно наследуемой недостаточности 25-гидроксивитамин О3-1-α-гидроксилазы в почках [1]. Поскольку действие витамина D осуществляется путем образования в энтероцитах специальных транспортных систем с участием активных механизмов, таких как Са-связывающий белок, Са2+-АТФаза или Na-P-котранспортная система, недостаток его активной формы приводит к нарушению всасывания в кишечнике Са и Р. Относительно влияния витамина D на всасывание других элементов данных весьма мало, и пока нет оснований считать, что витамин D специфическим образом обеспечивает в кишечнике транспорт какого-либо еще элемента [1].
Таблица 3. Содержание микроэлементов в сухой ткани крыла подвздошной кости у детей с РПЗ до и после медикаментозной терапии
Микроэлемент | ТДФ | ПТА | ПБН | ВДЗР | ВДРР (n=16) | |||
до лечения | после лечения | |||||||
M±SD | Р | M±SD | Р | |||||
Sc, мг/г | 5,4 | 3,4 | 66 | 10 | 6,3±2,0 |
| 2,6±0,4 |
|
Cr, мкг/г | 2,75 | 0,25 | 55 | 1,17 | 1,99±1,36 |
| 0,79±0,23 |
|
Mn, мкг/г | 0670 | 2,18 | 7,59 | 0,92 | 1,40±0,21 | <0,02 (+) | 1,18±0,11 | <0,02 (+) |
Fe, мкг/г | 173 | 54 | 815 | 170 | 112±12 |
| 78±14 |
|
Со, нг/г | 8,3 | 3,6 | 260 | 2,7 | 11,0±4,5 |
| 11,8±3,6 |
|
Zn, мкг/г | 103 | 177 | 179 | 115 | 139±8 | <0,002 (+) | 127±8 | <0,02 (+) |
Se, мкг/г | 0,27 | 0,1 | 0,62 | 0,38 | 0,23±0,03 |
| 0,24±0,02 |
|
Rb, мкг/г | 2,09 | 1,48 | 2,23 | 3 | 1,75±0,22 |
| 1,23±0,016 |
|
Sr, мкг/г | 122 | 269 | 359 | 144 | 228±35 | <0,02 (+) | 209±24 | <0,02 (+) |
Ag, нг/г | 39 | 44 | 6020 | 53 | 44±10 |
| 66±18 |
|
Sb, нг/г | 48 | 76 | 3960 | 51 | 91±36 |
| 69±7 |
|
Cs, нг/г | 3,5 | 5,9 | 54 | 2,6 | 5,1±0,5 |
| 2,8±0,2 | <0,05 (-) |
Tb, нг/г | 2,8 | 10 | 53 | 4,1 | 11,9±1,4 |
| 10,7±1,1 |
|
Hg, нг/г | 1,1 | 4,5 | 33 | 3,5 | 11,9±2,3 |
| 8,2±1,4 |
|
Обозначения: (+) — выше нормального уровня, (-) — ниже нормального уровня; р — достоверность различия с нормой.
Примечание. Для детей с ТДФ, ПТА, ПБН, ВДЗР из-за единичности наблюдений приведены только показатели до лечения.
Таким образом, резистентность Sr, а тем более Мn и Zn к витамину D приводит при дефиците его активной формы к нарушению парциальных концентраций, т.е. к повышению их содержания во внутренней среде организма относительно содержания Са и Р. При этом важно отметить, что в сыворотке крови только 50% Са находится в диализуемой форме, в то время как Sr, Мn и Zn — более 80% [18]. Обусловленная этим повышенная физиологическая активность ионов Sr, Мn и Zn в крови может оказывать как прямое, так и опосредованное отрицательное влияние на процесс кальцификации костной ткани путем изменения метаболизма витамина D в организме. Так, при отсутствии должной конкуренции со стороны Са в зоне минерализации могут накапливаться избыточные количества щелочноземельных и переходных металлов, которые тормозят обызвествление органической основы, вероятно, через угнетающее действие на процессы окислительного фосфорилирования [10, 33, 34]. Zn также угнетает активность железосодержащих ферментов — цитохромоксидазы и каталазы, которые, как известно, играют важную роль в повышении способности остеобластов к синтезу коллагена [10, 14]. Помимо этого, несбалансированная активность ионов Sr, Мn и Zn в крови может являться дополнительной причиной подавления в почках реакции гидроксилирования 25-OHD3 и его трансформации в 1,25-(OH)2D3 [25, 28], а также уменьшения скорости секреции гормона паратиреоидных желез [24, 35], усугубляя тем самым врожденный дефект у больных с ВДРР.
Интересно отметить, что если в наблюдавшихся единичных случаях ТДФ, ПТА и ВДЗР сдвиги в микроэлементном составе костной ткани были близки к таковым у детей с ВДРР, то у больной с ПБН содержание таких микроэлементов, как Cr, Sb, Ag, Cs, Sc, Fe, Со и Mn, превышало норму более чем в 10-100 раз (см. табл. 3).
Применение больших доз витамина D и его метаболитов в комплексе с препаратами кальция и фосфора у больных с РПЗ позволило добиться положительного эффекта, проявлявшегося в увеличении темпов роста больных, устранении болевого синдрома, стабилизации фосфорно-кальциевого гомеостаза [12], а также повышении минерализации костной ткани (см. табл. 2). Так, медикаментозное лечение приводило у большинства детей с РПЗ к нормализации содержания всех основных химических элементов минеральной компоненты кости, за исключением Mg, дефицит которого сохранялся, проявляясь как в абсолютном значении концентрации элемента, так и в соотношении концентраций Ca:Mg (до лечения — 150±15, через год после начала лечения — 150±7 при возрастной норме 110±4). В то же время увеличение содержания Mg в костной ткани под действием лечения метаболитами витамина D без дополнительного восполнения его дефицита с помощью лекарственных веществ позволяет предположить участие 1-α-OHD3 через образование 1,25-(ОН)2D3 в транспортировке этого элемента в кишечнике. Учитывая важную роль Mg в процессах минерализации костной ткани, можно сделать вывод о необходимости включения в комплексную программу лечения детей с РПЗ препаратов, содержащих Mg. Экспериментальные исследования подтверждают преимущество такого лечения [3].
Через год после начала лечения средние концентрации Sr, Мn и Zn в крыле подвздошной кости у детей с РПЗ, несмотря на наметившуюся тенденцию к уменьшению, оставались выше нормы (см. табл. 3, группа ВДРР). Сохраняющийся дефицит Mg и избыток некоторых микроэлементов позволяют предполагать определенную неполноценность костной ткани и указывают на необходимость дальнейшего лечения. С нашей точки зрения, пролонгированное применение витамина D, способствующее ускоренному обновлению костной ткани, а также препаратов кальция и фосфора, а возможно, и магния, нормализующих парциальные концентрации макро- и микроэлементов во внутренней среде организма, со временем может привести к формированию у детей с РПЗ полноценного по составу химических элементов скелета. У взрослых за год новой костной тканью замещается не более 10% общей массы скелета. В детском возрасте и при применении больших доз витамина D процесс обновления протекает быстрее, и поэтому можно полагать, что лечение должно продолжаться на протяжении нескольких лет, разумеется, с учетом индивидуальных особенностей организма и под контролем не только основных минеральных компонентов, но и микроэлементов костной ткани.
Об авторах
В. Е. Зайчик
Медицинский радиологический научный центр; Центральный институт травматологии и ортопедии им. Н.Н. Приорова
Автор, ответственный за переписку.
Email: info@eco-vector.com
Россия, Обнинск; Москва
А. П. Бережный
Медицинский радиологический научный центр; Центральный институт травматологии и ортопедии им. Н.Н. Приорова
Email: info@eco-vector.com
Россия, Обнинск; Москва
А. И. Снетков
Медицинский радиологический научный центр; Центральный институт травматологии и ортопедии им. Н.Н. Приорова
Email: info@eco-vector.com
Россия, Обнинск; Москва
Список литературы
- Бауман В. Биохимия и физиология витамина D. — Рига, 1989.
- Бутко В.С. //Деформации эндемического остеоартрита в Трансбайкальском регионе. Часть 1. — Иркутск, 1974. — С. 83-88.
- Варава Г.Н., Подорожная Р.П., Генесина Т.П., Сукманский В.Б. //Стоматология. — 1990. — N 3. — С. 12-14.
- Зедгенидзе Г.А., Бровцын В.К., Сирышкова Р.А. и др. //Мед. радиология. — 1979. — N 8. — С. 35-42.
- Коломийцева М.Г., Габович Р.Д. Микроэлементы в медицине. — М., 1970.
- Корело А.М., Зайчик В.Е. //Активационный анализ в защите окружающей среды. — Дубна, 1994. — С. 326.
- Криницкий А.Ф. Расчетные и справочные таблицы для биологических и клинических лабораторий. — Киев, 1958.
- Москалев Ю.П. Минеральный обмен. — М., 1985.
- Скоблин А.П., Белоус А.М. Микроэлементы костной ткани. — М., 1968.
- Торбенко В.П., Касавина Б.С. Функциональная биохимия костной ткани. — М., 1977.
- Худайбердыев Г.И., Мирякубов М.Н. //Мед. журн. Узбекистана. — 1974. — N 12. — С. 58-59.
- Berezhnoy А.Р., Snetkov A.I., Morozov А.К. //Medico Е Paziente. — 1991. — Vol. 17. — P. 64.
- Bowen H.J.M., Gibbons D. Radioactivation analysis. — Oxford, 1963.
- Bratter P., Gawlik D., Lausch J., Rosick U. //J. Radioanal. Chem. — 1977. — Vol. 37. — P. 393-403.
- Comar D., Riviere R., Raynand C. //Radioaktive Isotope in Klinik und Forschung. — Vol. 8. — Mnich, Urban and Schwarzenberg, 1968. — P. 186-196.
- Driessens F.C.M., Steidl L., Ditmar R. //Mag. Bull. — 1990. — Vol. 12. — P. 158.
- Forbes R.M., Cooper A.R., Mitchell H.H. //J. Biol. Chem. — 1953. — Vol. 203. — P. 359-366.
- Greger C.R., Ansori M.N., Colvin L.R., Couch J. //Proc. Soc. Exp. Biol. Med. — 1967. — Vol. 124. — P. 799.
- Iyengar G.V., Kollmer W.E., Bowen H.J.M. The elemental composition of human tissues and body fluids. — Weinheim, 1978.
- Janes J.M., McCall J.T., Elveback L.M. //Mayo Clin. Proc. — 1972. — Vol. 19. — P. 579-588.
- Kehon P.M., Cholak Y., Story R. //J. Nutr. — 1940. — Vol. 19. — P. 579-588.
- Kidd P.M., Nicolaou G., Spyrou N.M. //J. Radioanal. Chem. — 1982. — Vol. 71. — P. 489-507.
- Lindh U., Brune D., Nordberg G., Wester P.O. //Sci. Total. Environ. — 1980. — Vol. 16. — P. 109-116.
- Massry S.G., Stern L., Targoff C., Kleman C.R. //Clin. Res. — 1970. — Vol. 18. — P. 459-463.
- McLaughlin M., Fairney A., Lester E. //Lancet. — 1974. — Vol. 1. — P. 536-538.
- Neuman W., Neuman M. //The chemical dynamics of bone mineral. — University of Chicago Press, 1958.
- Omdahl J.L., DeLuca H.F. //Science. — 1971. — Vol. 174. — P. 949-951.
- Omdahl J.L., Evans A.P. //Arch. Biochem. Biophys. — 1977. — Vol. 184. — P. 179-188.
- Report of the Task Group on Reference Man. N 23. — Oxford, 1975.
- Smith Н. //J. For. Sci. Soc. — 1967. — Vol. 7. — P. 97-102.
- Sowden E.M., Stitsh S.R. //Biochem. J. — 1957. — Vol. 67. — P. 104-109.
- Spadaro J.A., Becker R.D. //Calc. Tiss. Res. — 1970. — Vol. 6. — P. 49-54.
- Storey E., West V. //Ibid. — 1971. — Vol. 6. — P. 290-297.
- Wadkins C.L., Peng C.F. Handbook of Stable Strontium. — Plenum Press, 1981. — P. 545-561.
- Wallace J., Scarpa A. //J. Biol. Chem. — 1982. — Vol. 257. — P. 10613-10616.
- Woodard H.O., White D.R. //Br. J. Radiol. — 1986. — Vol. 59. — P. 1209-1218.
- Zaichick V. //Fresenius J. Anal. Chem. — 1995. — Vol. 352. — P. 219-226.