Contemporary approach to the understanding of the notion of “beautiful” as an aesthetic category

Full Text

В традиционной эстетике рассматриваются, как правило, только те категории, под которыми понимаются предельно общие понятия, в координатах которых всегда протекает художественное мышление. Современная эстетика вместо старого понятия «эстетическая категория» все чаще использует понятие более широкое — эстетического качества, или эстетического свойства. Такие категории, как красивое, безобразное, трагическое и иные, она относит к частным, хотя и важным, случаям эстетических качеств.

«Замечательно, что в жизни, когда мы выносим эстетические суждения, — говорит Л. Витгенштейн, — такие прилагательные, как ‘‘красивый’’, ‘‘изящный’’ и т. д., почти не играют никакой роли. Применяются ли эстетические прилагательные в музыкальной критике? Говорят: “Посмотрите, какая нестройная эта модуляция”. Или: “Этот пассаж бессвязный”. В литературной критике: “Его образность очень точная”. Использованные здесь слова гораздо ближе к таким, как “правильно”, “верно” (употребляемым в обыденной речи), чем к таким, как “красиво” и “прелестно”»¹. Витгенштейн не отрицает важности эстетических категорий, или категорий искусства, но подчеркивает, что сами эти категории не должны переоцениваться. В реальном художественном мышлении фигурируют многие иные понятия, обозначающие разнообразные эстетические свойства и не сводимые напрямую к немногим центральным категориям эстетики.

Системы категорий, создававшихся в рамках традиционной эстетики, поражают своей искусственностью, оторванностью от реальной практики художественного мышления. Почти все эти системы основываются на ошибочных предпосылках: якобы существует замкнутый перечень категорий; он не зависит от культуры и не изменяется вместе с нею; система категорий представляет собой не результат анализа реального, в частности, художественного мышления, а следствие определенных общих философских идей, касающихся реальности.

Под непосредственным воздействием науки и искусства современная философия ввела в обиход такие понятия, как вероятность, рациональность, абсурд, обыденное, объяснение, понимание и т. д. При этом новое понимание общества и человека побудило отнести к категориям такие понятия, как жизненный мир, страх, заброшенность, забота, сомнение, языковые игры и многое другое. Стало ясно, что никакого исчерпывающего перечня категорий не существует и что множество категорий является не только размытым, но и весьма разнородным, так что о «системе категорий» приходится говорить с большой осторожностью.

Прекрасное

В наше время самым общим образом категорию прекрасного можно охарактеризовать как то, что соответствует принятому в данном обществе или в данной цивилизации образцу красоты. Иначе говоря, из этой характеристики следует, что прекрасное имеет не только чисто эстетическую, но и социальную составляющую. Представления о прекрасном могут — и изменяются — от культуры к культуре, от цивилизации к цивилизации. Это не означает, конечно, что некоторые, хотя и немногие, объекты не способны считаться прекрасными на протяжении исторических эпох. Образцы красоты, как и социальные образцы вообще, относятся не к любым объектам, а только к отдельным их типам. В силу этого прекрасное — всегда является прекрасным, но в своем роде. Прекрасная картина не похожа на прекрасную симфонию или прекрасную скульптуру, хотя они могут быть созданы в рамках одной и той же культуры. Нет красоты вообще, существуют лишь прекрасные вещи конкретного рода.

Прекрасное в искусстве

Наиболее выразительные и доступные многим примеры прекрасного дает искусство. Результатом творческой деятельности художника является то, что создаваемые им художественные формы начинают господствовать над объективными, реальными формами вещей, и появляется новый, не существующий в природе объект. Этот объект, являющийся изобретением художника, представляет собой деформацию реальности. Но, как ни странно, преображенный объект доставляет зрителю некое особое удовольствие. «Как будто в своем новом стилизованном облике он перед нами предстает таким, каким он “должен быть”, или, иначе говоря, в своем совершенстве», — пишет Х. Ортега-и-Гассет². В человеке есть потаенный кладезь желаний, касающихся формы зримых вещей, и он предпочитает, чтобы они были не такими, как в действительности. «Действительность всегда кажется ему неудовлетворительной. И он счастлив, когда художник представляет ему объекты, совпадающие с его желаниями. Это и есть то, что именуется Красотой… Мир прекрасных образов — это мир, отличающийся от реального, и человек, созерцая его, чувствует себя вне земного мира, экстатически переносясь в иной мир. Наслаждение, внушаемое прекрасным, — чувство мистическое, как любое другое чувство, приводящее к общению с трансцендентным»³.

В этой краткой характеристике красоты, создаваемой искусством, упомянуты, в сущности, все ее основные и одновременно способные поставить в тупик черты. Человека почему-то не устраивают реальные формы зримых вещей, он хочет видеть их более совершенными, рассматривать их в модусе красоты не такими, какими они являются, а такими, какими они должны быть с эстетической точки зрения. В дело вступает художник, и объекты, созданные им и совпадающие с желаниями зрителя, становятся красивыми. Красота не в самом материальном объекте, созданном художником, и не в сознании созерцающего этот объект зрителя, она — на пересечении объективного и субъективного, материального и идеального. Однако желания зрителя появляются не спонтанно. Они определяются культурой того общества, членом которого он является. Красота существует, таким образом, в конкретной социальной среде и зависит не только от художника и зрителя, но и от общества, в котором зритель встречается с произведением искусства.

Общие принципы анализа прекрасного

Сложность и неясность категории прекрасного, обилие и острота тех споров, которые сопровождают ее с античности, то есть с момента введения в эстетику, приводя к необходимости с самого же начала очертить те принципы, на которые опирается анализ данной категории:

• представления о прекрасном меняются от одной эпохи к другой, они являются разными в разных культурах;
• понимание прекрасного определяется, в конечном счете, культурой общества, а не только отдельными философскими, социальными, эстетическими и иными идеями; каждая культура имеет свое, причем единственно возможное представление о прекрасном, хотя истолкования этого представления в рамках культуры могут быть очень разными;
• понимание прекрасного существенно зависит от господствующего в искусстве художественного стиля;
• прекрасное не является центральной категорией эстетики и философии искусства; расширительное истолкование прекрасного является спекулятивной конструкцией и не отвечает реальной практике искусства;
• определение эстетики как науки о прекрасном является не только неясным, но и искажает предмет этой дисциплины;
• поиски чисто формальных определений прекрасного бесперспективны;
• красота, как и иные эстетические качества, не является естественным свойством вещей; как и добро или истина, она не присуща вещам, рассматриваемым сами по себе;
• красота, подобно всем другим эстетическим качествам, основывается на чувственном восприятии и соединяет в себе чувственно-эмоциональное и социальное содержания, связанные с принятыми ценностями, традициями, образцами, идеалами и т.п.
• Возможность разъяснения прекрасного

Прекрасное, как и все другие категории эстетики и философии искусства, не допускает вербального определения. Прекрасное, как и трагическое, комическое и т. д., скорее, чувствуется, чем выражается словами.

Исключением являются те случаи, когда слово «прекрасное» употребляется не для выражения или внушения определенных чувств, а для характеристики соответствия рассматриваемого произведения искусства принятым в данном месте и в данное время устойчивым представлениям, или образцам, касающимся прекрасного. В этих случаях можно сказать, что нечто является прекрасным в силу того, что обладает всеми теми свойствами, которые у него должны быть согласно известным и считающимся общепринятыми образцам.

Хотя прекрасное нельзя определить, его можно хотя бы примерным и предварительным образом разъяснить в надежде, что знакомство с общими, пусть и неясными замечаниями о прекрасном и конкретными его примерами позволит постепенно выработать интуитивное представление о нем.

Г. Гадамер характеризует прекрасное в широком смысле как то, «чем можно любоваться и что на это было рассчитано… Естественно, что с точки зрения нашего понимания прекрасного нельзя спросить, почему нечто нравится. Прекрасное является своего рода самоопределением, излучающим радость самовыражения, не связанным ни с пользой, ни с целесообразностью»⁴.

Можно отметить, что в некоторых случаях при разъяснении того, что представляет собой прекрасное, смешиваются два разных его понимания. В частности, Г. Гадамер, наряду с прекрасным как объектом любования, излучающим радость самовыражения, называет прекрасным и то, «что освящено традицией, признано в обществе… И для нас это определение ‘‘прекрасного’’ как пользующегося всеобщим признанием и одобрением все еще остается убедительным»⁵. Но прекрасное в первом смысле — это то, что способно вызывать определенные чувства. Прекрасное же во втором смысле — то, что отвечает принятым в конкретном обществе и во вполне определенное время представлениям о красоте. Первый смысл говорит о чувствах человека, воспринимающего красоту, второй — о тех представлениях о красоте, которые являются распространенными в конкретном обществе. Утверждение, что красота есть то, что заставляет любоваться собой, и утверждение, что красивым является соответствующее принятому образцу, то есть такое, каким оно и должно быть, — это, естественно, разные суждения о красоте.

Невозможность вербального определения прекрасного

Прекрасное не является вербально определимым в силу, по меньшей мере, трех причин. Первая из них является общеметодологической, вторая — социальной, третья связана с особенностями самого прекрасного и, в первую очередь, с его чувственной природой.

Степень содержательной ясности научных понятий зависит, прежде всего, от достигнутого уровня развития науки. Неразумным было бы требовать большей — и тем более предельной — ясности в тех научных дисциплинах, которые для этого еще не созрели. Неясными являются не только понятия эстетики, но и многие другие научные понятия. Полное прояснение таких понятий означало бы, в сущности, что перед наукой не стоит уже никаких вопросов. Научное исследование искусства — бесконечное предприятие. И пока оно будет продолжаться, используемые в искусстве категории, в частности категория прекрасного, будут нуждаться в прояснении.

Примечания:

¹ Витгенштейн Л. Лекции и разговоры об эстетике, психологии и религиозной вере // Современная западно-европейская и американская эстетика. М., 2002. С. 39.

² Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. С. 500.

³ Там же. С. 500–501.

⁴ Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 278.

⁵ Там же.

About the authors

Irina P. Nikitina

All-Russian State Institute of Cinematography named after S.A. Gerasimova

Author for correspondence.
Email: vestnik-vgik@vgik.info

Dr. Sc. (Philosophy)

Russian Federation, Vilgelma Pika, 3, Moscow city, 129226

References

Supplementary files