Том 19, № 3 (2021)

За последние несколько десятилетий наночастицы металлов и, в частности, серебра, диаметром менее 100 нм существенно расширили область своего применения в различных биомедицинских целях. Так, наночастицы серебра имеют большой потенциал в широком диапазоне применения в качестве антимикробных агентов, покрытий для биомедицинской продукции, носителей для доставки лекарств, биоинженерии, поскольку они имеют дискретные физические свойства и широкую биохимическую функциональность. Исследования показали, что на размер, морфологию, стабильность и свойства (химические и физические) наночастиц металлов сильно влияют условия эксперимента, кинетика взаимодействия ионов металлов с восстановителями и процессы адсорбции стабилизатора с наночастицами металлов. Данный обзор ставит своей целью анализ использования наночастиц серебра в современной медицине на основании данных отечественной и зарубежной литературы за последние пять лет. В результате проведенного исследования подтвердилась высокая биологическая активность препаратов с наносеребром в качестве противовоспалительных, антимикробных агентов, противогрибковых препаратов, наличие угнетающего влияния на простейших, антиоксидантное и противораковое действие, обоснована актуальность применения в биоинженерии и стоматологии. Однако быстрый прогресс и развитие технологий привели к опасениям по поводу потенциального риска, связанного с использованием и применением наночастиц серебра для здоровья человека и окружающей среды. Поэтому в настоящем обзоре делается попытка дать характеристику и количественную оценку потенциальному вредному воздействию наночастиц серебра на здоровье лабораторных животных и человека, а также уделяется внимание способам нейтрализовать или снизить токсичное влияние наночастиц серебра на организм человека.

В настоящее время ключевым медиатором кислородного обмена считается гипоксия-индуцируемый фактор (HIF1). Впервые он был идентифицирован в качестве транскрипционного фактора, который активизируется при снижении парциального давления кислорода (О₂) в клетках и тканях. Известно, что спектр активаторов HIF1 включает в себя как внешние — гипоксия, психоэмоциональный стресс, так и внутренние факторы и варьирует от гормонов до хелаторов железа. Данный обзор посвящен некоторым природным активаторам HIF1 и его молекулярным механизмам активации, потенциал применения в клинической практике которых обусловлен низким уровнем токсичности, сниженной вероятностью возникновения нежелательных побочных эффектов, что открывает перед исследователями и клиницистами иные варианты подхода к терапии заболеваний, связанных с локальной и общей ишемией и гипоксией, новые возможности профилактического использования лекарственных средств для снижения степени повреждения органов и тканей в случае непредвиденного состояния острой повреждающей гипоксии и реперфузии после нее.

Цель этого обзора — анализ молекулярных механизмов липидного обмена, их нарушений, приводящих к атеросклерозу, и влияния современных антиатерогенных и антигиперлипидемических средств на эти механизмы. Приведена общая характеристика атеросклероза как патологии, основных его характеристик и факторов. Рассматривается вопрос комплексности лечения при атеросклерозе и возникающих в связи с этим проблем, а также актуальные модели природы атеросклеротических поражений, современные антиатеросклеротические препараты, применяемые в клинической практике, дается их номенклатура, разбираются их базовые биохимические механизмы, характер действия, негативные действия и побочные эффекты. Детально показаны молекулярные и генетические механизмы, связанные с атеросклерозом. Рассмотрены гены, связанные с липидным обменом и формированием атеросклеротических бляшек, их экспрессия и регуляция. Освещается вопрос влияния известных антиатеросклеротических средств на их экспрессию. Дано описание группы препаратов азолы, их влияние на липидный обмен в свете поиска новых антиатерогенных препаратов. В заключительной части обзора разбирается вопрос актуальности поиска новых антиатеросклеротических средств и методы моделирования дислипидемии, как модели состояний, коррелирующих с антиатеросклеротическими поражениями сосудов. Был сделан вывод о перспективности поиска антиатерогенных препаратов среди производных имидазола.

На новорожденных ненаркотизированных однодневных (Р1) и 16-дневных (Р16) крысятах исследовали межсистемные соматовисцеральные взаимодействия (МСВ) в норме и в условиях нарушения холинергической регуляции. Для повышения уровня эндогенного ацетилхолина и усиления холинергических влияний был использован ингибитор ацетилхолинэстеразы эзерин (физостигмин). Для выявления роли Н-холинорецепторов в процессах МСВ осуществляли блокаду этого типа рецепторов бензогексонием. Введение эзерина приводит к развитию целого ряда патологических реакций и снижению уровня МСВ по всем диапазонам модулирующих ритмов у крысят обоих возрастов. МСВ у крысят младшего возраста оказываются более устойчивы к изменению уровня холинергической активации. Блокада Н-холинорецепторов вызывает угнетение МСВ на Р1 и частично к их потенциации на Р16. Премедикация холинолитиком уменьшает патологическое действие эзерина у животных обоих возрастов, но вместе с тем приводит к ослаблению МСВ. Это ослабление более выражено у крысят старшего возраста, что может свидетельствовать о становлении дефинитивного уровня холинергической регуляции в первые недели постнатального онтогенеза.

Цель исследования: оценить терапевтическую эффективность мази на основе бензосульфоната 1-этил-3-метил-4,5-бис(N-метилкарбомоил) имидазолия — производного имидазола — на заживление ожоговой раны после экспериментального термического повреждения кожи у крыс.

Материалы и методы. В опытах на 150 самцах крыс массой 180–200 г исследовали ранозаживляющее действие мази на основе бензосульфоната 1-этил-3-метил-4,5-бис(N-метилкарбомоил) имидазолия (ИЭМ-1181) после экспериментального термического повреждения кожи. Мазь на основе ланолина, содержащую 10 % соединения ИЭМ-1181, получали фармакопейным способом. Контролем служил эффект плацебо (основа мази). Для сравнения использовали Солкосерил® (мазь, Solco, Швейцария). Термическое повреждение кожи крыс, находящихся под эфирным наркозом, осуществляли специальным приспособлением, состоящим из металлической пластины и терморегулятора. Поверхность пластины диаметром 1,5 см нагревали до температуры 80 °С, а затем прикладывали на предварительно выстриженную кожу спины крысы (от лопатки каудально) на 15 с. Через 24 ч на коже животных развивались повреждения эпидермиса и частично подлежащей дермы, соответствующие ожогу II степени. Динамику изменения ожоговой раны оценивали на 5, 10, 15, 20, 30, 40, 45, 50, 60, 70-е сутки по длине контура, ограничивающего область поражения, с помощью курвиметра.

Результаты. Установлено, что бензосульфонат 1-этил-3-метил-4,5-бис(N-метилкарбомоил) имидазолия оказывает ранозаживляющее действие на модели термического повреждении кожи у крыс. При местном применении мази, содержащей тестируемое соединение, сроки полного заживления раны, образовавшейся на месте ожогового дефекта, сокращались на 30 %, заживление проходило без признаков воспаления, с формированием эластичного рубца.

Заключение. На основании проведенных исследований можно заключить, что мазь на основе бензосульфоната 1-этил-3-метил-4,5-бис(N-метилкарбомоил) имидазолия оказывает ранозаживляющее действие при термическом повреждении кожи, сопоставимое по срокам и степени заживления ожоговых дефектов с Солкосерилом и может быть препаратом выбора для лечения пациентов с ожогами II степени.

Введение. До настоящего времени нейротропное действие, в частности влияние на эмоциональное поведение кумаринов, недостаточно изучено. Имеются лишь немногочисленные данные об их центральном действии. В настоящее время проводятся исследования по синтезу новых соединений на основе природных кумаринов, которые потенциально будут обладать более высокой биологической активностью.

Цель. Изучение центрального действия новых соединений на основе оксикумарина — ИЭМ-2886, LVM-99, LVM-S144, в частности на компульсивное поведение у крыс.

Материалы и методы. Для оценки поведения крыс линии Вистар использовали методы «Marble-test» и «Приподнятый крестообразный лабиринт». Производные оксикумарина — ИЭМ-2886, LVM-99, LVM-S144 вводили внутрибрюшинно в дозах 1, 10 и 25 мг/кг. Об эффективности препаратов судили по количеству закопанных шариков в Marble-test и по продолжительности нахождения в открытом и закрытом рукавах «приподнятого крестообразного лабиринта».

Результаты. Показано что в Marble-test препараты на основе оксикумарина (ИЭМ-2886, LVM-99, LVM-S144) вызывали снижение количества закопанных шариков, что показывает их противокомпульсивное действие. После введения препаратов ИЭМ-2886, LVM-99, LVM-S144 (в дозе 1–25 мг/кг) наблюдали дозозависимые эффекты (p < 0,05). В тесте «приподнятый крестообразный лабиринт» не наблюдалось анксиолитического действия, характерного для транквилизаторов. Более того, после введения соединений ИЭМ-2886 и LVM-S144 в дозе 25 мг/кг наблюдали увеличение времени нахождения в закрытом рукаве лабиринта (p < 0,05), то есть анксиогенный эффект.

Заключение. Таким образом, препараты на основе оксикумарина являются селективными для оценки антикомпульсивного действия.

Представлены данные о факторах развития послеоперационной иммуносупрессии (ПИ). Среди них важная роль в развитии ПИ принадлежит гиперактивности во время операций симпатической нервной системы и гипоталамо-гипофизарно-адреналовой системы. Показано, что ПИ можно предупреждать с помощью регионарной анестезии, в первую очередь — эпидуральной анестезии и послеоперационной эпидуральной аналгезии, а также продленной ганглиоплегии. Сделан вывод, что предупреждающее действие регионарной анестезии в отношении развития ПИ в значительной степени связано с симпатолитическим компонентом ее действия.