Том 19, № 1 (2022)

Рукопись Танг 1621 пока единственный известный нам письменный источник, который прямо свидетельствует о существовании шаманской традиции у тангутов. В тексте описан включающий камлание шаманский ритуал, целью которого было избавление рода, клана от бедствий, ставших следствием нарушения ритуала жертвоприношения астральным божествам. Этот ритуал, возвращающий защиту небесных сил данному сообществу, исполняется впервые и как бы создает соответствующую ритуальную практику, а потому является крайне важным для жизни родов, кланов и в дальнейшем государства, которое будет ими создано. Судя по всему, это оригинальный тангутский текст, существовавший в устной традиции и затем зафиксированный письменно. Стихотворный язык, состоящий из архаизмов, метафор, символов, отсутствие комментариев, а также структура предложений, по большей части не совпадающая с известными правилами тангутской грамматики, делают перевод и исследование памятника крайне затруднительными, и настоящую работу можно рассматривать как промежуточный этап. Основная проблема, которая возникла при исследовании, заключается в определении, что такое тангутский шаманизм и насколько он соответствует существующим определениям данной религиозной системы верований.

Понятие самобытия или онтологической самостоятельности (svabhāva) — одно из фундаментальных в буддийской философии, по смыслу сходное с понятием субстанции в новоевропейской философской мысли. В хинаянских школах самосущими считаются дхармы (элементарные психофизические состояния), а мудрость состоит в постижении реальности как потока постоянно сменяющих друг друга мгновенно-существующих (kṣāṇika) дхарм. Основанная Нагарджуной (II–III вв.) школа мадхьямака — исторически первая махаянская школа — опирается на постулат пустоты (śūnyatā) всех дхарм, т.е. отсутствия у понятия дхармы референта на уровне абсолютной истины. Понимание просветления как познания истинной реальности исходит, согласно мадхьямаке, из допущения различия субъекта и объекта. Однако само это допущение имеет смысл только на уровне относительной истины, на уровне же истины абсолютной оно пусто. Метод, который используют Нагарджуна и его комментатор Чандракирти (VII в.) для доказательства пустоты понятий и концептуальных конструкций, представляет собой сведение их к абсурду, демонстрацию их неустранимой внутренней противоречивости. Таково же и понятие онтологической самостоятельности: если всё связано законом взаимозависимого возникновения, — значит, всё существует лишь благодаря другому, т.е. не является самосущим. Но если нет ничего самосущего, то теряет смысл и противоположное понятие — несамосущего (niḥsvabhāva), так как, согласно буддийской логике, постулирование любого А означает вместе с тем и постулирование не-А. В другой махаянской школе — йогачаре было сформулировано учение о трех природах (trisvabhāva) — воображаемой, зависимой и абсолютной, однако самосущая — лишь последняя из них, тождественная истинной реальности (tathatā). Сознание-сокровищница — фундаментальное сознание, с опорой на которое возникают все другие уровни и формы индивидуального сознания, — полно реальных и потенциальных аффектов и кармически обусловленных мыслительных и поведенческих диспозиций. Все они должны быть устранены из сознания-сокровищницы — лишь это и будет окончательным просветлением. В момент просветления различие между истинной реальностью и сознанием-сокровищницей исчезает, ибо это различие, как и любое другое, представляет собой концептуальную конструкцию, порожденную непросветленным сознанием, а значит, онтологически несамостоятельно.

Статья, публикуемая в двух частях (первую часть см.: Зайцев, Чунакова 2021), посвящена результатам совместной работы над несколькими недавно обнаруженными в Сериндийском фонде ИВР РАН согдийскими фрагментами, написанными, как и большинство подобных текстов, на свитках с китайским текстом на стороне Recto. Изучение китайских текстов позволило их идентифицировать, установив принадлежность к тексту популярной в буддийской среде «Лотосовой сутры», и определить порядок следования всех фрагментов. Это помогло соединить новые согдийские фрагменты с изданными ранее, предложить порядок их расположения относительно друг друга и тем самым приблизиться к пониманию согдийских текстов этих фрагментов, а также отметить особенности использования согдийцами-манихеями китайских свитков (нарезание их на отдельные листы, возможное склеивание в ином порядке и др.).

В статье рассматривается репрезентация в хронике «Синтё:-ко: ки» одного из событий политической истории Японии последней четверти XVI в. — мятежа Араки Мурасигэ, управителя земли Сэтцу, против «объединителя Японии» Ода Нобунага. Араки Мурасигэ присоединился к широкой коалиции противников Нобунага в 1578 г. Прослеживая основные вехи жизненного пути Араки Мурасигэ, автор особое внимание уделяет выяснению мотивов, заставивших Мурасигэ выступить против Нобунага. Создатель хроники О:та Гю:ити склонен изображать Мурасигэ неблагодарным предателем, бросившим вызов милостивому господину — Нобунага. Используя аналогичные приемы, Гю:ити рисует портрет другого врага Нобунага — Мацунага Хисахидэ, одного из магнатов провинции Ямато. Образ «предателя», создаваемый в «Синтё:-ко: ки», призван подчеркнуть могущество и неминуемость победы Нобунага, с одной стороны, и выставить в неблаговидном свете его противников — с другой.